Тахир Шах - Год в Касабланке

— Вообще-то еще очень рано, — ответил я, пошарив рукой в поисках часов.

— Правильнее будет сказать, что уже поздно, — возразил он.

Я посмотрел на часы и раздраженно повторил:

— Сейчас очень рано!

Наступило молчание.

— Очень поздно, — ответил голос. — Когда вы можете встретиться со мной?

Мы договорились встретиться в полдень, недалеко от Дар Калифа в «Отеле Суисс». Я был на месте вовремя, с трудом пробравшись через трущобную грязь, расплывшуюся от проливных дождей. Никаких следов претендента на должность помощника в гостинице не было. Чтобы занять время, я набросал вопросы для беседы. Но, прождав полчаса, я сделал вывод, что соискатель не появится, и направился домой.

Хамза стоял, наклонившись в грязи, в дальнем конце сада. Он размешивал песок с цементом. Осман стоял рядом с ним, держа зонтик над своим товарищем и над мешком со стройматериалами. Я подошел и поинтересовался, чем они заняты.

— Это сюрприз, — скромно сказал Хамза.

Рабочие сидели в доме на полу и ели кускус.

Увидев меня, прораб поднялся, подошел ко мне неуверенной походкой и облобызал меня в обе щеки.

— Вы — хороший человек, — сказал он, целуя меня снова.

Я поблагодарил его за комплимент.

— Пусть у вас будет тысяча сыновей! — воскликнул он и поцеловал меня еще раз.

Я снова поблагодарил его.

— Пусть ваши ноги всегда ступают по розовым лепесткам!

Он шагнул вперед, намереваясь в очередной раз поцеловать меня. Я закрыл щеки руками и прищурился.

— Что вам от меня нужно? — спросил я подозрительно.

Прораб стянул с головы свою твидовую кепку и прижал ее к груди.

— Мы хотим понравиться вам, — сказал он.

В полдень человек, говоривший с американским акцентом, позвонил снова. Он объяснил, что пьяный водитель врезался в его автомобиль, когда он ехал на встречу со мной.

— Вы не ранены?

— Меня в этот момент в машине не было.

— А-а, — произнес я несколько озадаченно.

Мы договорились встретиться в той же самой гостинице ранним вечером. И опять я прождал претендента целых полчаса, а он опять не явился. Я разразился проклятьями в его адрес, поскольку впустую потратил время, и поплелся по грязи обратно домой.

Уже стемнело, но Хамза все еще работал в дальнем конце сада. Из-за продолжительного дождя земля превратилась в глубокую, цвета охры грязь. Одежда Хамзы была вся измазана этой грязью, но он не обращал на это внимания. Он мастерил что-то походившее на секцию большой бетонной трубы. Труба была вкопана в землю. Сверху на нее был установлен самодельный поворотный механизм с резиновым ведерком.

— Это колодец, — пояснил сторож.

Я заглянул вниз.

— Но в нем нет воды. И он совсем мелкий.

Хамза отмел все мои сомнения разом, заявив:

— Это колодец для джиннов.

Я уже собрался лечь в кровать, когда мне снова позвонил кандидат на должность помощника. Мне захотелось ответить ему что-нибудь грубое и бросить трубку, но прежде, чем я успел сказать слово, он спросил наш адрес, заверив:

— Я буду у вас через десять минут.

— Боюсь, вам не найти наш дом. Мы живем в центре трущоб.

Ровно через десять минут раздался стук в дверь. Кандидат молча зашел в дом и пожал мне руку. При этом он упорно отводил взгляд в сторону. Его звали Камаль Бенабдулла. Это был стройный, лысеющий молодой человек, как он сам сказал, двадцати пяти лет. Хотя выглядел он, по крайней мере лет на десять старше. Я рассмотрел претендента как следует: глубоко посаженные холодные глаза, вытянутое лицо, тонкие симметричные усики. Мы уселись в гостиной на пластиковые садовые стулья и молча слушали шум дождя. Я ждал от него извинений, но не дождался.

— У нас здесь в разгаре строительные работы, — пояснил я, показывая на царивший вокруг беспорядок.

Камаль осмотрел сначала стены, а потом мешки с цементом и заявил:

— Цемент выбрали абсолютно неподходящий. Смотрите, как бы потом потолок не обвалился.

— Он уже обвалился.

Я не стал требовать у Камаля родословную. Вместо этого я попросил его рассказать о своей жизни.

— Родом я из небольшого городка на востоке Марокко, — начал он неспешно. — Но вырос в Касабланке. Семь лет прожил в Штатах, в основном в Атланте и Нью-Йорке. Я сменил тысячу всевозможных занятий. Думал, что домой никогда больше не вернусь.

— А почему все-таки вернулись?

— Обстоятельства. — Камаль облизнул губы кончиком языка. — Никогда не знаешь, что жизнь тебе приготовила.