Анатолий Байбородин - Деревенский бунт [Рассказы, повести]

В друзьях, что испуганно и жадно косились на воинственную батарею бутылок, мало выжило племенных и родовых примет: если у степняков, монголов и бурят, да и у русских казаков, испоконных, ноги гнулись дугой, извечно приспособленные к верховой езде, словно приросшие к лошадиным бокам, то у потомков – оглобли, затянутые штаны, узкие в ляжках, ниже колен расклешённые; к сему Арсалан – рыхлый, барственно вальяжный, в серой футболке и линялых американских джинсах, а Баяр – сутулый, тощий, близорукий, укрывший глаза толстыми чёрными очками, словно конскими шорами, в чёрном вельветовом пиджаке, при галстуке и портфеле, вроде давая понять, что он отпрыск монгольского дарги [70] Дарга – вельможа. , что, народившись, вместо соски и пустышки не сосал бараний курдюк [71] Курдюк – варёный бараний хвост без шкуры. , подобно чадам кочевых чабанов, пасущих овец в степи. Червонорус Продайвода, коротко стриженный, за воловью силу позаочь величаемый Амбалом, белорус Ягор Коляда, тонкий и звонкий, словно тростник на ветру, с каштановой гривой до плеч, обликом уже мало походили на древлих славян; за долгие века выветрилось синеокое, русое славянское, к родовым стволам привились хазарские, турецкие, арабские ветви, порождая смуглые плоды. Походил бы на исконного славянина Елизар, белокудрый, светлоглазый, но шибко уж невзрачный: комлистый, малорослый, косопятый, с большой, словно с чужого плеча, ушастой головой, похожей на кочан капусты. Хотя белый русак и малый русак скудно сберегли русачьего в духе и нраве, но в застолье вдруг вспомнили родную мову…

Широко сидя на валёжине, словно на киевском княжьем престоле, вольно отмахнув крылистые плечи, Тарас Продайвода окликнул застольников:

– Голодранцы усiх краiн сгопайтэсь до купы! – и когда други чинно расселись на валежины, по-хозяйски оглядел напитки-наедки, вздохнул: воистину, голодранцы – холодец из бычьих костей, ливерная колбаса и «бормотуха» … Эдакое пойло не пить, им заборы крыть, крыс травить.

– А сала нiма, и галушек нiма… – подсказал Ягор Коляда.

– Но и бульбы не зрю, и белорусских драников… У кацапов [72] Хохол, москаль, кацап – русские в сердцах обзывают украинцев хохлами за своеобычную причёску – хохол (оселедец) на бритой голове. Украинцы, в свою очередь, дразнили русских москалями, поскольку в старину именовали Северо-Восточную Русь Московией. Позже к «москалям» добавилось и прозвище русских – кацапы, что означало «как цап», то есть «как козел»; «носящий бороду, как у козла». Русские носили бороды, когда на Украине по европейскому обычаю бороды уже брили и ношение бороды считалось признаком неопрятности и бедности. У Гоголя в повести «Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка» читаем: «Проклятые кацапы… едят даже щи с тараканами», и писатель поясняет: «кацап» – русский человек с бородой. Но есть предположение, что слово «кацап», обозначающее русских, произошло от слова «касап», что на крымско-татарском языке означает «живодёр, скотобоец». же в гостях… – Тарас сболтнул лишка, спохватился и, вознеся рыжую банку, словно турий рог в серебряной опояске, сладкопевно возгласил: – И рече киевский князь Володимир: «На Руси есть веселие пити, не может без него быти»… Ну, что, братья славяне и чада степей, сдвинем заздравные кубки за други своя, за народы российскея!..

Продайвода, не глядя на юные лета, походил нынче на Тараса Бульбу, вольготно и вальяжно сидящего в полковничьем седле, на гнедом могучем жеребце; ещё бы сивый оселедец, свисающий с бритой головы, да усы подковой – вылитый батько Тарас, казак запорожский, оборонявший Русь от басурман и ляхов. Гарнiй хлопец смахивал и на Остапа, Бульбина сына; а сидящий рядом Ягор – вроде Андрiй, сладострастный брат Остапа, обменявший Русь на лукавую полячку.

Други чокнулись банками жестяно и глухо, словно в общаге из боязни гневливой и ворчливой комендантши; выпили братчинные чары и азартным ором сгремели застольную:

Между первой и второй – промежуток небольшой, пуля не просвистит: снова выпили и загомонили, словно куры на жердевых насестах. Елизар, хвалясь учёностью, помянул древлеотеческое поучение:

– Не реку непити: не буди то! Но реку не упиватися в пьянство злое. Я дара Божия – вина – не похулю, но похуляю тех, кои пьют без воздержания. Речено: «Пейте мало вина веселия ради, а не пьянства ради, ибо пьяницы Царства Божия не наследят». – Елизар, чтущий русское средневековье, изрек поучение и домыслил: – К сему, паря, в братчинных-то пирах и крепилась дружба. А без дружбы, в народе баяли, народ – дикий огород, заросший дурнопьяною травой…