Сергей Каледин - На подлодке золотой...

— Посиди тут, — сказал Синяк Саше, сам же пошел за парнями.

— Где ваш муж, мадам? — спросил Синяк, и Саша не узнала его голоса.

В прихожей стало тихо, видимо, Синяк с парнями вошли в комнату. Саша на цыпочках пробралась в пустую переднюю.

— Ты русский язык понимаешь? — чеканил за дверью вопросы Синяк. — Слух, зрение в порядке? Тогда слушай. Ты должен деньги! Ты понял?!

Из комнаты выскочила ошалевшая от страха блондинка. По лицу ее, размывая макияж, текли слезы. Она рванулась к Саше.

— Я знаю, кто это... — прикрыв ладонью дрожащий рот, доверительно прошептала она. — Они выбивают деньги...

— Угу, — улыбнулась Саша. — Выбивают.

Дверь в комнату была приоткрыта. Саша заглянула внутрь.

Синяк стоял вплотную к негру. Они были одного роста, только Синяк в полтора раза шире. Парни скромно расположились за Синяком, расставив ноги и одинаково сложив руки на причинном месте.

— Слушай внимательно, — сказал Синяк, стряхивая с плеча негра несуществующие соринки. — Ты идешь во двор. Звонишь. Если через час деньги не будут, ты поедешь с ними. Покататься. Ты понял, любезнейший?

Синяк протянул руку в сторону, как хирург. Один из парней вложил в нее жетон.

— На разговор тебе десять минут. Вперед! Время пошло!

Негр исчез. Синяк с помощниками расположились на ковре, достали карты. Блондинка с ребенком заперлись в ванной. Саша вошла в комнату.

— А если милиция?

Синяк усмехнулся.

— В вашей квартире ваши друзья...

Негр прибежал скоро. Он с размаху сунулся в комнату, открыл было рот, но Синяк, не оборачиваясь, в зеркало платяного шкафа еле заметно погрозил ему укороченным пальцем: жди.

Когда доиграли партию и собрали карты с ковра, Синяк кивнул негру: рассказывай.

— Деньги будут. Уже везут...

Синяк задумался.

— Ладно, братцы, свободны. — И повернулся к негру. — Документы давай. Паспорт...

Неф протянул Синяку паспорт, Синяк передал парням.

— А паспорт мадам? Свидетельство о браке? Метрика пацана, ключи от машины, права, техпаспорт? Ребятам покажешь, где машина стоит.

Парни попрощались и вместе с негром ушли.

Через час в квартире появился директор фирмы, где работал негр, и кто-то из посольских. Саша начала было что-то объяснять по-английски, но директор сразу, без глупостей, достал бумажник.

— Две тысячи? — уточнил он.

— Речь шла о четырех, — мягко поправил Синяк. — Издержки, знаете ли, помощники...

— Знаю, — кивнул директор, — но у меня только две.

— На две можно расписку. Сутки на добор, — разрешил Синяк. — Кстати... А где мадам?

Появилась блондинка.

— Знаете, красавица, почему отключен ваш телефон? — спросил Синяк.

— За неуплату междугородных разговоров... — пробормотала, запинаясь, она.

— Правильно, — кивнул Синяк, улыбаясь. — За разговоры. Только не междугородные. Вот справочка из телефонного узла.

Муженек ваш, мадам, вот этот, темной ноченькой звонил специальной суксуальной барышне и под ее аккомпанемент надрочил в кредит две тысячи баксов.

— Может, это не он, — пролепетала блондинка. Синяк погладил негритенка по курчавой голове.

— Тогда он.

КСП — Клуб Свободных Писателей — открылся несколько лет назад на бульваре в центре Москвы в помещении бывшего альманаха “Поэзия”. Вместе с помещением Клубу Свободных Писателей достался и Суров, многие годы проработавший в покойной “Поэзии”. На двери его кабинета теперь висела табличка: “Всемирная организация писателей. Московская штаб-квартира КСП. Генеральный директор Суров Ю.В.”.

По международному уставу ему полагался чин исполнительного секретаря, но когда Юрий Владимирович заказывал себе визитные карточки, в текст вкралась ошибка, и должность была завышена. Исправлять ошибку не посчитали нужным — суетно и накладно.

Зарубежные коллега, по примеру которых был организован КСП, презентовали “субару”, ту самую, с капризной сигнализацией, на которой Суров ездил на работу, иногда с утренней остановкой у Саши; также подарили подержанную оргтехнику.

Секретарь французского отделения КСП, горбатенький старичок, привез в подарок медикаменты, в основном просроченные поливитамины.

Задач у Клуба было две. Первая — обмениваться творческим опытом со своими и зарубежными коллегами; вторая же — если кого-нибудь из пишущей братии прищучат власти, всем миром вступаться.

Опытом члены Клуба обменивались по-прежнему, без посредников, самостоятельно. Инакомыслие же в России прекратилось в связи с учреждением демократии. Для малопродуктивной правозащиты остались только коллеги из ближнего, главным образом юго-восточного, зарубежья. Но интерес КСП к чужим делам законно раздражал и центровую власть, и местную, а также отвлекал от главного — полноценных международных общений: конгрессов, симпозиумов, круглых столов... А эта сфера деятельности Сурова удачно смыкалась с его бизнесом в Англии, в чем ему весьма помогло высокое международное положение Клуба.