Владимир Торчилин - Университетская история

— Ну, давай, — покорно согласился Андрей, понимая, что новый пример призван окончательно его добить.

— Так вот, — обрадовался почему-то Алик, — случай не то что даже прямо со мной произошел, но я его сам, можно сказать, и выпестовал! Может быть, правда, именно поэтому всё без неприятностей обошлось. В общем, случилось всё в том же университете, где я до прошлого года работал. Я там поначалу сам по себе крутился, но с соседями по лаборатории, естественно, закорешился быстро. Там один малый работал — очень толковый и работяга поискать, а при нем стажер и лаборантка. Лаборантку он эту только нанял — такое микроскопическое существо лет восемнадцати и без всякого понятия, что и как делать. А этот мой умный сосед по комнате как-то не мог даже в голову взять, что кто-то чего-то не знает и всех его указаний с первого раза не понимает. Так что он все распоряжения этой крохе давал без всяких пояснений, а когда она пыталась что-то уточнить, так в голос орал, что она его время даром тратит. А если она пыталась по своему разумению и глядя одним глазом в книжки что-то мараковать, то у нее, естественно, ничего как надо не выходило, и опять же начинался крик на лужайке. Я, естественно, помалкивал, как дело не мое, но когда один раз случайно подловил ее в коридоре рыдающей в голос, то подождал, когда она на работе задержится, а ее босс уже соскочит, и предложил ей оставаться каждый день после работы, чтобы я ее втихаря по самым стандартным методикам поднатаскал. И без лишних разговоров. Синди эта на меня как на отца родного смотрела. А мне всё равно каждый день допоздна торчать — репутацию зарабатывать, так что даже развлечение, да и сам кое-что вспомнил. В общем, за пару месяцев я из нее классного работника выковал, но, правда, она и сама девица довольно толковая была и старательная. Босс ее не нарадуется, как она у него быстро всё делать научилась, а мы переглядываемся и зубы скалим. Так после этого я действительно, как у нас когда-то говаривали, для нее настоящим наставником стал. Нет-нет, без всякой грязи, тем более, что девы ростом ниже метра пятидесяти и весом килограмм в тридцать пять никак в мой вкус не укладываются. Просто так, опекаю ее на правах почти родственника. И действительно: она стала даже со мной советоваться, как себя со своими ухажерами вести — как ни странно, этого добра у нее хватало — и что лучше на очередную свиданку одеть. Вот такая идиллия.

И даже потом, когда у меня своя группа появилась, то всё равно и поговорить заходила, тем более что моя лаборатория в том же коридоре была, и вообще... И продолжалось это года, чтобы не соврать, четыре. И все эти четыре года пользовался я у нее полным авторитетом и доверием. До одного прекрасного момента. А момент — рассказать кому в России, за идиотов примут! Она вообще девица была очень, так сказать, современно-либеральная — ну, в смысле, что лучше лесбиянок людей нет, хотя сама исключительно с мальцами встречалась, и что мужскому шовинизму должен быть поставлен предел и женщин надо освобождать из сексуального рабства. Ты, конечно, за своей большой наукой эту часть общественной жизни пропустил, а мы даже иногда спорили. Но всегда дружески. А тут как-то раз вхожу я в коридор с лестничной клетки и вижу, как Синди мне навстречу идет и, шатаясь, тащит двадцатилитровую бутыль дистиллированной воды — у нас иногда, когда аппарат для дистилляции в комнате ломался, надо было ходить в другой конец коридора к центральной раздаче. Вот ей и пришлось. Ну, я, естественно, кидаюсь к ней и начинаю рвать бутыль из рук — дай, дескать, помогу. А она, хоть бутыль мне и отдала, но сама побледнела, глаза блестят, ножкой топнула и говорит:

— Алекс, если бы я тебя столько лет не знала с самой хорошей стороны, то я даже не знаю, что бы сейчас могла с тобой сделать за такое оскорбительное поведение!

Ну, я парень сообразительный, врубаюсь быстро, просекаю, что это выступление из цикла “Не смейте показывать свое мужское доминирование и этим оскорблять нас, равноправных женщин”. И самым любезным тоном разъясняю:

— Милая Синди! Забудь ты хоть на минуту об этом идиотском мужском шовинизме. Я помогаю тебе не потому, что ты женщина, а потому, что я намного сильнее, и чем тебе с этой бутылкой мучиться, я лучше ее в момент, куда надо, доставлю. И если бы, к примеру, на твоем месте был работающий у меня китаец Фан, который, по моим наблюдениям, физически еще менее тренирован, чем ты, то я и ему бы немедленно помог, хотя, как мы оба можем подозревать, он все-таки мужчина, а не дама.