Мюриэл Спарк - Девушки со скромными средствами

Джеффри был женихом Джуди. Он еще служил в армии, но до призыва защитил диплом юриста. Его сестра, Энн Бейбертон, стоявшая тут же возле доски объявлений, сказала:

– Вот уж действительно, нашла с кем советоваться!

Энн Бейбертон сказала так, чтобы все поняли: уж она-то лучше Джуди его знает; она сказала так, чтобы все поняли: она его очень любит, но, конечно, всерьез не принимает; она сказала так, потому что только так и могла сказать воспитанная сестра, которая в душе гордится своим братом; и, кроме того, в ее словах прозвучало раздражение: «Вот уж действительно, нашла с кем советоваться!», ведь она знала: поднимать вопрос об обоях в гостиной бессмысленно.

Всем своим видом выражая презрение, Энн затушила ногой окурок, который бросила на пол просторного вестибюля, выложенный в викторианском духе розовой и серой плиткой. Это не ускользнуло от внимания сухопарой особы средних лет, одной из нескольких старейших, едва ли не самых первых членов Клуба. Особа сказала:

– Бросать окурки на пол воспрещается.

Эти слова, судя по всему, произвели на присутствующих не большее впечатление, чем тиканье допотопных часов у них за спиной. Однако Энн спросила:

– А плевать на пол тоже воспрещается?

– Категорически! – ответила старая дева.

– Кто бы мог подумать! – сказала Энн.

Клуб принцессы Тэкской основала королева Мария до вступления в брак с королем Георгом V, когда была еще принцессой Тэкской. В один из дней между помолвкой и венчанием принцессу уговорили приехать в Лондон и возглавить церемонию торжественного открытия Клуба, создаваемого на средства богатых и знатных филантропов.

Никого из первых членов в Клубе уже не осталось. Но трем девицам, появившимся немного позднее, разрешили задержаться по достижении предельного возраста – тридцати лет; теперь им было за пятьдесят, а поселились они здесь еще до Первой мировой войны, когда, по их словам, в Клубе полагалось переодеваться к ужину.

Никто не знал, почему эту троицу не попросили из Клуба, когда им перевалило за тридцать. Даже администраторша и комитет не знали, почему они остались. Теперь, по прошествии стольких лет, выставить их было бы бестактно. Бестактно было даже затрагивать при них тему их затянувшегося проживания в Клубе. И комитеты, которые до тридцать девятого года успели несколько раз смениться, один за другим решали, что три старшие обитательницы Клуба, по крайней мере, будут оказывать благотворное влияние на молодежь.

Во время войны этот вопрос и вовсе отошел на задний план, так как Клуб наполовину пустовал и каждый членский взнос был на счету; а бомбы, падавшие в самой непосредственной близости, стирая с лица земли все подряд, не внушали уверенности в том, что три старые девы и само здание продержатся до конца. К сорок пятому году в Клубе перебывало много девушек, и каждый новый поток относился к старожилкам в основном хорошо, правда, когда они во что-нибудь вмешивались, их ставили на место, зато, когда они помалкивали, им поверяли сокровенные тайны. Признания редко бывали до конца правдивы, особенно те, что исходили от обитательниц верхних этажей. Трех старых дев с незапамятных времен в Клубе называли: Колли (мисс Коулмен), Грегги (мисс Макгрегор) и Джарви (мисс Джармен). Это Грегги сделала Энн замечание возле доски объявлений:

– Бросать окурки на пол воспрещается.

– А плевать на пол тоже воспрещается?

– Категорически!

– Кто бы мог подумать!

Грегги снисходительно и преувеличенно громко вздохнула и протиснулась через толпу. Она направилась к открытой двери, выходящей на широкое крыльцо, где в летних сумерках заняла наблюдательный пост – совсем как хозяйка лавки, поджидающая покупателей. Грегги всегда вела себя так, словно Клуб принадлежал лично ей.

Вот-вот должен был прозвучать гонг. Энн носком туфли загнала окурок в темный угол.

Грегги, не оборачиваясь, крикнула:

– Энн, к вам пришли.

– В кои-то веки без опоздания, – произнесла Энн с той же напускной небрежностью, с какой она отозвалась о своем брате Джеффри: «Вот уж действительно, нашла с кем советоваться!» Непринужденно покачивая бедрами, она пошла к двери.

Улыбаясь, вошел широкоплечий румяный молодой человек, в форме английского пехотного капитана. Энн стояла и смотрела на него так, будто с ним она тоже не стала бы советоваться.

– Добрый вечер, – обратился он к Грегги, как и подобает воспитанному молодому человеку, встретившему в дверях даму почтенного возраста. Увидев Энн, он издал невнятный носовой звук, в котором при большей членораздельности можно было бы распознать «Привет!» Энн вообще не стала здороваться. Они были уже почти помолвлены.