Мюриэл Спарк - Девушки со скромными средствами

– Где ты пропадаешь, дорогая?

Верная привычке, оставшейся у нее со времен их общей юности, Дороти всегда говорила с воодушевлением:

– У меня новость. Помнишь Николаса Фаррингдона? Он часто бывал у нас в Клубе сразу после войны. Не то анархист, не то поэт. Высокий такой…

– А, тот, что лазил на крышу и спал там с Селиной?

– Да-да, Николас Фаррингдон.

– Помню, конечно. Он что, снова объявился?

– Нет, он принял мученическую смерть.

– Что-что принял?

– Мученическую смерть, на Гаити. Его убили. Может, помнишь, он ударился в религию…

– Да я же только что с Таити, там чудесно и люди такие чудесные. А откуда ты знаешь?

– Не Таити, а Гаити. Только что агентство Рейтер сообщило. Наверняка это тот самый Николас Фаррингдон; там сказано: миссионер, в прошлом поэт. Я чуть не умерла на месте. Я же его прекрасно знала тогда, представляешь? Его прошлое вряд ли станут ворошить, не то пропала история о герое-великомученике.

– Как же это случилось? Что-нибудь ужасное?

– Понятия не имею. Они дали совсем коротенькое сообщение.

– Ну так разузнай по своим каналам. Я просто потрясена. Слушай, а у меня тоже полно новостей.

«Комитет правления выражает недоумение по поводу протеста членов Клуба, недовольных новыми обоями в гостиной. Комитет желал бы подчеркнуть, что плата за проживание, вносимая членами Клуба, не покрывает текущих расходов Клуба. Комитет с сожалением констатирует, что подобный протест явно свидетельствует о падении традиционного духа Клуба принцессы Тэкской. Комитет призывает всех членов Клуба еще раз обратиться к основным положениям устава».

Джоанна Чайлд была дочерью сельского священника. Живой ум сочетался в ней с сильными, подчас неосознанными эмоциями. Она готовилась стать преподавателем декламации и, посещая школу драматического искусства, уже имела собственных учеников. Выбор Джоанны объяснялся тем, что у нее был красивый голос и она любила поэзию – такую любовь, наверное, кошки питают к птичкам; поэзия – и особенно стихи, предназначенные для декламации, – волновала и завораживала Джоанну; она набрасывалась на стихи, играла ими, внутренне дрожа, и, заучив наизусть, читала вслух с упоением. Обычно она предавалась своему любимому занятию, когда вела уроки декламации, снискавшие ей в Клубе всеобщее уважение. Переливы голоса Джоанны, декламировавшей стихи, доносились то из ее комнаты, то из общего зала, где она часто репетировала, и создавали особую атмосферу и настроение в Клубе, когда туда приходили молодые люди. Поэтические пристрастия Джоанны стали эталоном вкуса для всего Клуба. Она обожала декламировать отрывки из английской Библии, а еще – из Молитвенника, Шекспира и Джерарда Мэнли Хопкинса и только что открыла для себя Дилана Томаса. Поэзия Элиота и Одена ее не трогала, кроме лирического стихотворения Одена:

Джоанна Чайлд была крупная голубоглазая девушка со светлыми блестящими волосами и ярким румянцем. Когда она, стоя вместе с другими возле доски объявлений, прочитала прикнопленное к зеленому сукну обращение за подписью председательницы комитета правления леди Джулии Маркэм, она невольно пробормотала:

– Распаляется он в ярости своей, ибо знает: близок час последний [4].

Мало кто понял, что речь идет о дьяволе, однако все оживились, как после удачной шутки. Джоанна совсем не рассчитывала на подобный эффект. Не в ее привычках было произносить цитаты на злобу дня, да еще таким будничным голосом.

Джоанна, уже совершеннолетняя, собиралась на выборах голосовать за консерваторов – с ними все в Клубе связывали тогда надежды на спокойную, упорядоченную жизнь, о которой, в силу своего возраста, девушки знали только понаслышке. В принципе они сами были за те же устои, за которые в своем обращении ратовала администрация. И поэтому Джоанну встревожила реакция на ее реплику – откровенный веселый смех: дескать, прошли те времена, когда рядовые члены клубов или чего там еще не смели поднять голос против обоев в гостиной. Принципы принципами, но кому же не ясно, что это обращение просто нелепо. Было от чего прийти в отчаяние леди Джулии.

– Распаляется он в ярости своей, ибо знает: близок час последний.

Маленькая темноволосая Джуди Редвуд, стенографистка из Министерства труда, сказала:

– Мне кажется, мы как полноправные члены Клуба имеем все законные основания вмешиваться в решения администрации. Надо спросить Джеффри.