Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

“Плохо дело”, — решил тогда господин Детский и тут же приехал посоветоваться со старым специалистом по Третьей мировой войне академиком Бобылевым — на когда же ему билеты на поезд брать и в какую сторону багажный вагон заказывать. Если радиоактивное облако полетит на север, то Андрей Яковлевич предусмотрительно помчится со своей женушкой на юг, облако на запад — Детский рванет на восток и т.д., пока радиацией насквозь вся земля не пропитается. Тогда, считай, все — приехали.

И так разволновался господин Детский, что зачастил в Грайвороновский полуподвальчик, над которым вывеска “Ремонт босоножек”. Приезжает он сюда с раннего утра, а у академика Бобылева обычно уже сидит директор Чудаковской АЭС господин Куропаткин и водочку пьет и все о капремонте толкует. Андрей же Яковлевич рядом присутствует и все в затылке чешет, да за ушами почесывает.

— Не волнуйся ты так, Андрей Яковлевич, — все успокаивает знатного банщика академик Бобылев. — Если ты в парилке шайку воды на камни горячие плесканешь, то сможет ли хоть одна пылинка — радиоактивная она или нет — на раскаленные камни на эти сесть?

— Не может ни в коем разе! — подтвердил банщик.

— Точно так же и на Москву тепловая воздушная шапка надета. Как во времена Чернобыля тепловая завеса уберегла нашу дорогую столицу от радиации, так и от грядущей Чудаковской катастрофы мы тоже убережемся, и ее переживем. Так что, Андрей Яковлевич, не гони мыльную пену — ни урановый ветер, ни кобальтовый дождь нам в Москве не страшен.

— Раз атомного взрыва нам, москвичам, нечего бояться, тогда нужно срочно все это хозяйство толкнуть! — вдруг осенило господина Детского.

— Что толкнуть? — не поняли сперва атомщики.

— У тебя же, Куропаткин, возле атомной электростанции ржавеет двадцать составов нержавейки! Это на 600 миллионов долларов! Сунем на таможне тысяч тридцать, а мало будет — так и все пятьдесят тысяч долларов в зубы — и лети вперед наш паровоз — загоним контуры за рубеж!

— Так и надо сделать! — сообразили, наконец, и упертые атомщики. — Но где эти пятьдесят тысяч долларов взять? — задал риторический вопрос директор Чудаковской АЭС. — У меня ведь уже больше года, как весь доход от атомного электричества уходит на штрафы за простой вагонов. Зарплату персоналу не плачу. Скоро эти СИУРы (старшие инженеры по управлению реактором) мне такую пакость подстроят, что лучше бы мирный атом сам по себе взорвался.

— Тут, дорогой ты наш Андрей Яковлевич, не все так просто, — остудил пыл профессионального посредника академик Бобылев. — Эта нержавеющая остнастка реакторов принадлежит не нашему дорогому другу господину Куропаткину, а чурбакам из “Центратомсоюза” — они на нее лапу наложили. А на каком стратегическом товаре стоит государственный гербовый гриф, тот товар вообще никакой продаже, а тем более экспорту не подлежит. Так что, как ни крутись, придется тебе, господин Куропаткин, самому вместе с персоналом водо-водяные контуры заменять.

— Ты, Бобылев, хоть и академик, но чистый теоретик. Атомную электростанцию ремонтировать — это тебе не нервюры выпиливать в твоем гараже! Тут особые навыки нужны, а у меня люди от бескормицы с ног валятся! — возразил Куропаткин.

И тут господин Детский Андрей Яковлевич, в предчувствии гигантского посреднического процента, взорвался почище атомного реактора:

— Сотрем, смоем в лохань этот гриф! Хозяйственным мылом намажу печать — она и слиняет с листа, словно ее и не было никогда. Растворим кислотой, вспугнем грифа, птицу заморскую, она сама взлетит! Отберем нержавейку у “Центратомсоюза” и по бартеру выменяем ее на мазут — я хоть сейчас поставлю им из Сургута 10 миллионов тонн, а мало будет — и все 20 миллионов тонн! Пусть только скажут, куда вертушки (топливные составы, ударение на “у”) присылать. (Андрей Яковлевич торгует виртуальным мазутом — меняет его на продовольствие, поэтому никаких проблем с генеральными поставками наливных грузов у него нет). А если тебе, Куропаткин, еда нужна для голодающего персонала — так ты об этом прямо скажи, не менжуйся. Махнемся с тобой не глядя — ты мне нержавейку, а я тебе зерно урожая пшеницы будущего года со всей Ставропольской области. Бланки с печатями у меня в портфеле лежат, остается только договор пограмотнее сварганить. Или того лучше — нержавейку заложим в банк под кредит, на кредитные деньги ее же выкупим и тут же продадим за доллары. Рубли пусть повисят на счету, ничего с ними не сделается, а потом все инфляция сожрет!