Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз

Не открывая глаз, Оленька принюхалась и почувствовала, что она находится не в гостинице “Украина”, а в совершенно незнакомом ей месте — в свежем воздухе полностью отсутствовал характерный запах восковой мастики, которой еще со времен культа личности натирают выщербленные паркетные полы в этой режимной гостинице. Чтобы не опростоволоситься, Оленька прислушалась — под шум льющейся в душе воды кто-то гнусавым голосом монотонно напевал, раз за разом повторяя одни и те же фразы. Но слов было не разобрать. Пришлепывая в такт босыми ногами по мокрому резиновому коврику, этот некто, судя по мажору и ритму песенки, был весьма доволен жизнью.

Оленька раздраженно открыла глаза и тут же вспомнила, что вчера ей удалось осуществить самые сокровенные и смелые свои планы. Благодаря сущему пустяку — несильному ушибу щиколотки все так ловко устроилось! Она отдалась самому Основному Диспетчеру господину Фортепьянову! Хотя заранее трудно было даже представить, что Ророчка окажется таким молодцом. За один день она прошла гигантский путь, на который у другой какой-нибудь мымры ушла бы вся жизнь — и совершено без толку. А она вплотную подобралась к золото-голубой жиле, и ей осталось-то всего ничего — поглубже запустить руку в бездонный энергетический кошелек. Но это уже не по телефону вымаливать себе зачетный кусок хлеба, а действовать из ророчкиной кровати!

Оленька повела глазами, осмотрелась. Приподняла голову с подушки, оперлась локотком, улыбнулась еще шире, но белые зубки блеснули втуне — в спальне она была одна, это милый Ророчка напевал в душе. Оленька раскрыла косметичку, стала торопливо причесываться, приводить себя в порядок и тут вспомнила, что славный ее мальчик вчера вечером выделил ей персональную ванную. Сентиментальный, но рачительный Фортепьянов, сохранив в полной романтической неприкосновенности родительские комнаты, пристроил к дачному дому кирпичный кухонный блок побольше самого дома и в избытке все остальные нужды.

Соблазнительные потягушечки Оленька решила приберечь для другого случая и поспешила умываться, настраиваться на предстоящий отъемный день. Расчесывая перед зеркалом золотые свои волосы, она, не теряя зря драгоценного времени, стала твердить, повторять про себя: “Нежный, маленький, славный — как же я его обожаю! Нет, не правильно — как же я тебя обожаю! Пупочка мой! Только личные местоимения, ни в коем случае господина Фортепьянова нельзя при нем употреблять в третьем лице. Радость моя! Ты мое счастье!”

Оленька распечатала новую зубную щетку, выдавила на нее пасту и принялась, массируя десны и глядя прямо в собственные огромные зеленые глаза, твердить, зазубривать: “Люблю, люблю, тебя, тебя люблю! Цыпочка, какая ты прелесть!”

Спросонья получалось не очень убедительно — в маленьких сосредоточенных зрачках было напряжение — капнуть что ли в глаза атропина, чтобы зрачки расширились? Нежность предполагает некоторую расслабленность, а излишняя концентрация и явные волевые усилия могут выдать ее с головой. Вчера этот мозгляк Фортепьянов несколько раз выказывал наблюдательный и холодный ум, а ее непродуманный ответ о “совместной работе” с Венедиктом Васильевичем вообще чуть было не погубил все дело. С этой “работой” она так вляпалась! Впредь надо быть поосторожней.

Кстати, вот бы сейчас позвонить ревнивцу Веничке и послушать, как скрипит зубами этот дурачок. Небось и рад, что она так ловко подобралась к пигмею Фортепьянову, но наверняка страдает, да еще рожу кривит. Любишь по Испаниям кататься, люби и меня на “Ауди” возить в Тузпром. Пигмейчик, пигмеша, пигмунчик. Нет, плохо — не благозвучно. Магнатик, магнусик — нет, тоже очень плохо! Магнольчик — вот уже лучше. Любит Веничка в Андалузию на корриду ездить, привык на быков рогатых любоваться. Теперь и на себя посмотри в зеркало. Любишь хорошо жить, так поплачь, поплачь чуть-чуть от ревности — ничего с тобой не случиться, не отсыреешь. Без меня-то ведь давно бы уже с голоду подох. Ей же по работе приходится отлучаться! Тьфу ты, не по работе, а по любви. Исключительно по любви! Нет, звонить Веничке с этого телефона ни в коем случае не надо — это все равно что самому Фортепьяше прямо в скукоженую физию все высказать. Пусть лучше остается в полном неведении и ни о чем не догадывается моя лапочка…

— … сте-бе-лек, за-су-шенный стебеле-чек, — вслух и по слогам неспешно и отчетливо пропела блондинка, потом открыла посильнее кран и продолжила, внимательно наблюдая за собой, напевать по слогам, — поп — ры — гун — чик, ла-пуш-ка, пиз-нес-мен, — Оленька беззвучно, но уверенно хохотнула — в голос вернулась неподдельная искренность.