Михаил Васильев - Остров

Под ногами попадался редкий щебень. Наверное, внизу когда-то была дорога- сейчас заросшая. Появились, густо, как каменная осыпь, старые, потерявшие цвет, гильзы. Склон. Тот, по которому когда-то, в первый день появления на острове, так легко взбирался он, — теперь внезапно немолодой и неуклюжий.

Вдали показались, обозначающие берег, пальмы — колхозная пальмовая роща. Где-то тарахтела землечерпалка, что-то здесь копающая и не умолкающая сейчас никогда: ни днем ни ночью. На месте, где когда-то стояла пристань Аркадия землечерпалка оставила большую гору оранжевой, будто кем-то переваренной, глины. Сейчас, высохший на солнце, глиняный холм накренился, готовый рухнуть в лес.

Море- тоскливая пустыня. Белая после недавнего шторма вода, будто гигантское количество молока. Белое небо почему-то все же казалось темнее. Разные оттенки белого. Он босиком, в закатанных кальсонах, пустынником стоял на берегу.

"Всю жизнь кто-то, какой-то небесный оператор следил за мной сверху. Уводил от опасностей, подсовывал спасительные шансы. Или подавал такие же спасительные знаки, что-то хотел мне объяснить. Устал, наверное, подсовывать."

После болезни тело ощущалось как испорченный механизм. Было тяжело стоять- он сел — прямо на песок — ,но сидеть тоже было тяжело.

Несколько пальмовых воров уже несколько дней, с прошлой недели, ковыряли крупный морской кокос. "Теперь неподъемная добыча для меня", — подумал он. Ближайший краб повернул, мультипликационно поставленные, блестящие глаза. Вдалеке, по мокрому, пустому после отлива, песку легко и беззвучно бежала темная отсюда кошка. Когда-то экзотический здесь зверь. Это пространство влажного песка все, насколько видит глаз, было покрыто следами маленьких лапок. После разорения Шанхая появились эти, не признающие никого, кошки, — охотились в лесу, часто добывали что-то на берегу. Эти же безымянные кошки бродили здесь сегодня, после шторма.

"Бесстойловое содержание… Может, в том, в загробном мире меня сразу окружат кошки и собаки, с которыми я дружил здесь, по эту сторону. Других друзей у меня не было. Вот удивят. Обрадуются, соскучились за время, пока я жил, терял время здесь."

Только кошка Муфта почему-то самостоятельно выбрала его хозяином, чем он гордился. Возник даже, откуда-то появился, страх за эту непрочную кошачью жизнь. Стыдная для взрослого пожилого мужика любовь.

В лесу проснулись и затрещали цикады, тоже появившиеся в последнее время. Может, они были и раньше, просто он когда-то не обращал на них внимания? Бредущий по берегу Мамонт заметил осьминога, видимо, оглушенного штормом. Землисто-красный, похожий на живой, автономно живущий, желудок, он шевелился у самого берега.

"Убить тебя и кем я буду- охотником или рыбаком?.. Радуйся, что я так мало жру в последнее время. Вообще почти не жру."

Вокруг когда-то лежали, неузнаваемые сейчас, поля. Ничего не узнать, все заросло: бывшие поля, бывшие дороги. Мамонт постоянно натыкался на какие-то сгнившие бревна, заплесневевшие кирпичи и обломки кирпичей, черное от ржавчины железо.

А тут вокруг — заросли, темно от зарослей- место сражения с Ихтиандром.

"Поле сражения, — Как все вокруг изменилось. Под ногами когда-то был мох. Теперь — песок. — Даже земля вокруг изменилась. Пережевывая жвачку воспоминаний, как говорил… Кто это говорил? Наверное, я."

В стороне, среди этих разросшихся дебрей чернела маленькая заброшенная банька, неизвестно когда и неизвестно кем здесь поставленная. Мамонт в первый раз наткнулся на нее сразу после удара, — случившегося с ним инфаркта или инсульта — и отлеживался там несколько дней.

В ручье Мамонт внезапно увидел крокодила. Маленький, металлически блестящий, крокодил висел в невидимой, как воздух, воде. Непонятно откуда они взялись и расплодились в последнее время, и, к счастью, были еще мелкими. Крокодил медленно летел вниз по течению, туда, где когда-то мизантропами была устроена запруда с дверью, сплетенной из лиан. Мамонт как будто уже видел это- непонятно, то ли совсем недавно, то ли очень давно, может, в прошлой жизни.

Отодвинув теперешнюю несклонность к физическим действиям и прижав руку к груди, Мамонт побежал по береговым валунам- нужно было обогнать гада и успеть закрыть перед ним калитку. Крокодил был подлинной добычей: крокодилью шкуру можно было продать. Одну ему как-то продать удалось- за пять рублей.

Окончательно задохнувшись, остановился. Неистово- он и не знал, что так бывает- колотилось сердце, не хватало элементарного вещества- воздуха. Ручей уходил в бетонную трубу под дорожной насыпью. Крокодила нигде не было видно.