Марек Хласко - Обращенный в Яффе

- Хочешь пива? - спросил я у него по-английски. Он вылупился на меня. Так говорят по-нашему, но мне следовало бы сказать: поднял на меня взор.

- Я только завтра получу деньги, - сказал он.

- Я не о том. Пивка глотнуть хочешь?

- Спасибо.

- Как к тебе обращаться? Отец?

- Нет, - сказал он. - Меня зовут Шон.

- Забавно, - сказал я. - Прямо как того малого, который играет Джеймса Бонда. Сейчас все с ума по нему посходили. Один только Гарри без конца читает Майка Хаммера.

Я откупорил бутылку и протянул ему.

- Пей прямо из горла, - сказал я. - Оно еще холодное. У израильтян хорошее пиво. Но эти фильмы с Бондом ни хрена не стоят.

- Почему?

- Потому что там каждую минуту взрываются автомобили. Человек налетает на дерево и мгновенно сгорает. Прости, я сейчас. Мне нужно позвонить.

Я подошел к телефону и набрал номер Исаака. Через секунду послышался его голос.

- Ночью для меня не существует друзей, - сказал Исаак. - Я хочу спать.

- Я только хотел тебе сказать, что фильмы с Джеймсом Бондом ни хрена не стоят, - сказал я. - Минуту назад мы как раз говорили об этом с одним миссионером.

- Ты пьян, - сказал он и повесил трубку. Я подождал немного и снова набрал его номер.

- Это правда никудышные фильмы, - сказал я. - Я потому и звоню, что знаю: ты без ума от этого шпиона. А там в каждой катастрофе автомобили взрываются. Мне очень жаль, но это не так. Я сегодня видел машину, которая свалилась с высоты в тридцать метров, и никакого взрыва не произошло.

Он ответил не сразу; я услышал, как чиркнула спичка.

- А что случилось с человеком, который был в машине? - спросил он.

- Он в лучшей иерусалимской больнице. А потом ему еще придется черт-те сколько торчать в реабилитационном центре, пока его не научат ходить и ворочать головой. Спокойной ночи.

Я повесил трубку, и в этот момент проснулся Гарри.

- Шестьдесят пиастров, - сказал он.

Я вынул из кармана фунт, он дал мне сдачу и тут же заснул.

- Ты здесь давно? - спросил я миссионера.

- Год.

- И долго еще пробудешь?

- Месяц. Я жду парохода и возвращаюсь в Канаду.

- Не понравился Израиль?

- Не поэтому. Мне не удалось обратить ни одного человека. Просто мое начальство меня отзывает. - Он глотнул пива, а потом сказал: - За профессиональную непригодность.

- Не горюй, - сказал я. - Здесь был Билли Грэм [4]и тоже уехал ни с чем.

Какая-то женщина вошла в гостиницу и задержалась в дверях.

- Боже мой, - сказал я. - Это опять ты?

- Поверни лампу, - сказала она.

На столе у Гарри стояла конторская лампа; я повернул ее так, чтобы свет падал на стену.

- Теперь нормально? - спросил я.

Она подошла к нам, но остановилась в двух шагах, так что мы не видели ее лица. Показала пальцем на миссионера, сидящего рядом со мной с бутылкой пива в руке.

- Кто это?

- Миссионер.

Она вынула из сумки фотокарточку и дала мне.

- Не хватай за середину, - сказала. - Держи за край. Это моя единственная фотография. Покажи ему и скажи, что когда-то я была такой.

Я взял карточку у нее из рук и показал миссионеру.

- Когда-то она была такой, - сказал я. - Пока не попала в автомобильную катастрофу. Ее зовут Луиза. Ты лучше на нее не смотри. Я не настолько знаю английский, чтобы описать, как она выглядит. Да и на своем родном языке тоже бы не сумел. Посмотри на фото и скажи ей, что она была красивая.

- Очень красивая, - сказал он.

Я вернул ей карточку.

- Почему ты ее не переснимешь? - спросил я. - Ведь в один прекрасный день от нее ничего не останется.

- А если фотограф испортит?

- Заплатишь - не испортит. Сделай себе по крайней мере дюжину копий.

- Боюсь, - сказала она. - Он может залить ее какой-нибудь кислотой. Это мой единственный снимок.

- Тем более, - сказал я. - А ты вдобавок пьешь. Что будет, если однажды ее потеряешь? Здесь, на Бен-Иегуда, есть хороший фотограф. Дай мне карточку, я пойду к нему и послежу, пока он будет переснимать.

Она молчала, а я смотрел в пол. Как-то я видел ее днем, и еще раз такое увидеть мне б не хотелось. Тогда это было мое единственное желание.

- Боюсь, - сказала она. - Я иду спать. Можешь направить лампу на потолок, пока я буду подыматься по лестнице?

- Да, Луиза, - сказал я. - Спокойной ночи.

Я повернул лампу, чтобы свет падал на потолок, а она прошла мимо нас и пошла по лестнице наверх; потом я услышал, что она запирает дверь, - теперь уже можно было повернуть лампу обратно.

- Самая красивая девушка в городе была, - сказал я. - Да попала в эту проклятую катастрофу. Только одна фотография и осталась. Ну и она ее всем показывает. Если, конечно, под градусом.