Владимир Заманский - Записки старого киевлянина

Однако мы читали еще и Мопассана, чем приводили учителей в ужас. Мопассан предназначался исключительно для взрослых. А уж о «Яме» Куприна и речи быть не могло! Но мы находили и с нехорошим волнением читали и эту неприличную повесть.

В 1950 году мама подписалась на академический десятитомник Пушкина. Во втором томе я прочитал сказку, которая не входит ни в одну книжку сказок великого поэта - «Царь Никита и сорок его дочерей». Это такое же гениальное произведение, как «Сказка о золотом петушке» или «Сказка о рыбаке и рыбке», но вы все же его не читайте. А мы прочитали и не раз. И мне до сих пор стыдно, что на обрезе второго тома и сейчас выделяются темным цветом страницы, зачитанные и захватанные пальцами моих одноклассников. И моими тоже. «Царя Никиту» все мы знали наизусть.

Конечно, некоторые сайты нынешнего Интернета представляют неизмеримо большую опасность для детей, чем Мопассан или Куприн, но все же компьютер не обеднил детские души. Хотя глаза портит так же, как и чтение под одеялом. Хуже другое - дети стали слишком уж сидячими. Девчонки забыли, что такое скакалка, а ведь как самозабвенно и виртуозно они прыгали во дворе через веревочку. И крест-накрест, и на одной ножке, и вдвоем. Сейчас скакалка осталась только в залах, где тренируются боксеры. А девочки прыгают разве что на душной дискотеке.

Мальчишки все поголовно играли в футбол. Играли даже на крутой Михайловской улице, даже теннисными мячиками, даже консервными банками. Для нас, пацанов с Михайловской, лучше всего было играть на площади перед нынешним МИДом, но днем взрослые катались там на велосипедах. Поэтому на площади мы играли вечером, в темноте. Настоящий футбольный мяч был роскошью, стоил дорого, надувался ртом и выходил из строя в самое неподходящее время. К тому же его очень просто могли отобрать и отбирали старшие ребята с соседних улиц.

Ворота обозначались двумя стопками школьных портфелей, верхняя перекладина обозначалась визуально, и это вызывало горячие споры - проигравшие кричали, что мяч прошел выше ворот, победители кричали, что мяч попал в «девятку». А уж количество разбитых окон подсчету не поддается, и соответствующей статистики нет.

Не скажу, что нынешние дети глупее прежних. Но что те были физически крепче - это, к сожалению, правда.

Что дети инстинктивно тянутся к поэзии, я понял в третьем классе 25-й школы, когда на каком-то скучном уроке Боря Рабинович неожиданно закричал басом: «Здравствуй, дедушка король с длинной белой бородой, с длинными усами, мы поброем (именно поброем) сами!» И был немедленно удален из класса.

Боря не мог объяснить свой поступок, к которому не был ничем побуждаем. В подобных случаях прабабушки говаривали: «Видать, такой стих на него нашел». Стих, который проревел на уроке Боря, сочинен не взрослыми, а детьми, - это, мне кажется, неоспоримо.

В 1928 году Корней Чуковский написал знаменитую книгу, выдержавшую неимоверное количество изданий - «От двух до пяти». Он блестяще анализирует речь ребенка, но почему-то ничего не говорит о детском фольклоре. Между тем, этот фольклор своеобразен и загадочен.

«Эныки, беныки ели вареники. Эныки, беныки клёц! Вышел зеленый матрос». Есть нечто мистическое в появлении зеленого матроса и в его таинственной связи с эныками и беныками. Кто они? Может быть, некие нибелунги, хранители вареников? Загадка.

Еще в утробе матери ребенок слышит чудные ритмы, которые хранит всю жизнь. Отсюда, наверно, произошла и поэзия, дар богов. Не знаем, как он развивался у Пушкина, мы начинали с дразнилок. В этом отношении страшно не повезло Борисам и Ларисам. «Идите прямо-прямо, там помойная яма. В этой яме есть Борис, председатель дохлых крыс. И жена его Лариса, сама дохлая крыса». Наверно, эта дразнилка продиктована родными сестрами любви - завистью и ревностью. И они же, эти злобные фурии, продиктовали неизвестным юным авторам текст универсальной дразнилки, чья ядовитая стрела разила любого мальчика и любую девочку, если только они осмеливались играть вместе. «Жених и невеста! Наелися теста! Тесто засохло! Невеста сдохла!» Сколько юных сердец было разбито этим ужасным проклятием!

У нынешних мам и пап, наверно, сохранились в памяти правила игры в «квача» и в «жмурки». Сохранились, конечно же, и тексты считалочек. Обратите внимание на их связь с реалиями тех времен. Вот считалочка, по-видимому, еще дореволюционная, классическая: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой?» Расширенный вариант считалки завершался словами: «Говори скорей, не задерживай честных людей». Стих пронизан ароматом старорежимной вежливости и почтения к честности.