Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

— Кончай базарить! — прошептал ему Мунни.

А Марта предостерегающе покачала головой, дернув его за руку.

— Не видишь — их же четверо! Просто убьют нас, и все!

— Ну а теперь, ребята, — не унимался Берт, поднимая свой стакан, — я хочу, чтобы вы присоединились к моему тосту — за здоровье самого великого из всех коренных старых швейцарцев, этого чудесного, старого, всеми любимого парня, по имени Адольф Гитлер. И после этого тоста все мы вместе споем Швейцарии «Uber alles»1. Вы, конечно, знаете слова, я уверен.

Мунни протиснулся к нему поближе. Когда первый немец замахнулся, Берт, ловко перехватив его руку, нанес ему два сильных удара по голове. Немцы действовали замедленно, но ребята были крепкие, да и разозлились не на шутку. Когда Мунни все же удалось оттащить Берта к выходу, у того шла кровь из разбитого носа, а ворот у пальто оторван напрочь. Всполошившиеся официантки истошно визжали, призывая на помощь полицейских.

Вся троица неслась сломя голову по окраинным улицам Ниццы — угрожающие крики за спиной становились все слабее. Берт бежал резво, пофыркивая; все время тряс правой рукой, занемевшей от силы того удара в твердый череп немца, и спрашивал теперь у Мунни:

— Из какой ты части Швейцарии, приятель? Из Лейпцига? Нюрнберга?

Через полчаса уже мирно сидели в баре, и все это происшествие казалось им смешным, забавным. Потом до конца лета, если кто-то из них совершал какой-то опрометчивый или глупый поступок, другие его непременно спрашивали недоверчиво:

— Ты из какой части Швейцарии?

Берт помахивал бутылкой, поглядывал сияющими глазами на гавань.

— По-моему, мне пора приступить к оказанию нового вида услуг туристам: внесезонные турне по слегка запущенным достопримечательностям. Сам лично напишу брошюру под таким названием: «Узнайте наконец, что такое истинное блаженство, — будьте старомодны! Откажитесь от своего прежнего спутника во время предстоящего отпуска на следующий год!» Послушай, Мунни, твой отец согласится обеспечить нас стартовым капиталом, как ты думаешь?

Берт почему-то был неколебимо уверен, что отец Мунни — очень состоятельный человек, у него солидное богатство и он с радостью схватится за любое необычное деловое предложение, а Берт с великой радостью такие предложения сделает. Среди проектов — закладка рощи авокадо возле Граса, строительство подвесной канатной дороги длиной четыре тысячи футов для лыжников в Испанских Пиренеях, в деревне, где насчитывается всего двадцать два дома. Все эти сногсшибательные проекты, кроме значительных капиталовложений со стороны отца Мунни, предполагали и постоянное пребывание его, Берта, в Европе, в качестве главного менеджера.

— Мунни, — обратился к нему Берт, — не кажется ли тебе, что пора послать твоему отцу телеграмму?

— Нет, не кажется, — буркнул Мунни.

— Подумай хорошенько, — продолжал Берт, — такой шанс на всю жизнь один. Зачем ему цепляться за свои деньги? Когда наступит его прискорбная кончина, они перейдут в руки наследников, и все дела! Ну, если не хочешь, я как-нибудь выкручусь. Чтобы заработать доллары — целую кучу, — есть немало способов, кроме как попросить их у твоего папы.

Берт долго, пытливо разглядывал Марту — та уже приступила к винограду — и потом обратился к ней:

— Послушай, Марта, тебе известно, что ты сама представляешь источник громадных потенциальных доходов?

— Я намерена подарить свое тело науке, — откликнулась Марта, — но только когда мне стукнет восемьдесят пять, не раньше.

— Главное, — предостерег Берт, — не выходить замуж за американца.

— Сообщи имя такого человека нашему комитету, — предложила Марта.

— Америка не место для красивых женщин, — разглагольствовал Берт. — Дома там становятся все меньше, прислуга стоит все дороже; любая красотка вскоре оказывается в уютном маленьком гнездышке в Скарсдейле, в окружении телевизоров и прочих устройств, призванных облегчить домашний труд, и к ней устремляется поток приглашений вступить в ассоциацию «Родители — учителя».

Он подумал немного и продолжал:

— Нет, красивая женщина чувствует себя гораздо лучше в стране несколько разлагающейся, управляемой неэкономическими законами, — ну, в такой, например, как Франция. Можешь выйти замуж за приятного сорокапятилетнего старичка, с опрятными усами и крупными, постоянно расширяющимися феодальными поместьями по берегам Луары. Чудесная охота осенью, вкусные, легкие вина из винограда, выращенного на собственной земле; десятки слуг почтительно и подобострастно снимают головные уборы, низко кланяются тебе, когда твой вагон по специальной ветке направляется к железнодорожному вокзалу. Муж души в тебе не чает, постоянно приглашает друзей, чтобы ты не скучала в одиночестве. А когда уезжает надолго по делам в Париж, — заботится, чтобы доктор пощупал его печенку, — оставляет тебя одну, на свободе.