Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

— Довольно вам, мистер Госден, — примирительно сказал Джиованни. — Разве вы завели приятный разговор? Нет, этого никак не скажешь.

— Прости меня, Джиованни, — сказал Госден, мило улыбнувшись. — Мне, конечно, должно быть стыдно перед вами за самого себя. В таком очаровательном, уютном баре, в присутствии такого чувствительного, талантливого человека, как мистер Уизерби. Прошу простить меня. Ну, если я прощен, то мне нужно позвонить. — Он сполз со своего высокого стула у стойки, пошел, подпрыгивая, в своем узком темном костюме в дальний конец пустого ресторана, открыл небольшую дверь, ведущую в туалеты и к телефонной будке.

— Господи, — вздохнул Уизерби, — что все это означает?

— Разве вы его не знаете? — тихо спросил Джиованни, не спуская глаз с темной глубины ресторана.

— Ну, только то, что он сам рассказал о себе, — ответил Уизерби. — А почему вы спрашиваете? Неужели вы считаете, что все обязаны знать, кто он такой?

— Но его имя упоминалось во всех газетах два-три года назад, — сказал Джиованни. — Его жену изнасиловали и потом убили. Где-то на Ист-Сайде. Он пришел домой к обеду и обнаружил ее труп.

— Боже мой, — тихо произнес Уизерби, испытывая к этому человеку внезапную жалость.

— Преступника задержали на следующий день, — сказал Джиованни. — Он оказался то ли плотником, то ли водопроводчиком. Иностранец, из Европы, у него жена, трое детей, жили они где-то в Куинсе. Никакого криминального прошлого, никаких жалоб на него, все чисто. Он занимался своей работой в жилом доме, позвонил не в ту дверь, она открыла ему, сама была в легком халатике или что-то в этом роде.

— Ну и что с ним сделали? — спросил Уизерби.

— Убийство первой степени, — ответил Джиованни. — Его должны посадить на электрический стул там, в верховье реки, сегодня поздним вечером. Вот почему Госден пришел сюда. Чтобы узнать, покончили с ним или нет. Обычно казнь совершается, насколько я знаю, часов в одиннадцать, в половине двенадцатого.

Уизерби посмотрел на свои часы. Было почти половина двенадцатого.

— Ах, какой несчастный человек, — вздохнул он. — Если бы его сейчас спросили, кого он имеет в виду, — преступника или Госдена, он наверняка не смог бы дать четкого ответа.

— Госден, Госден, — повторял он, пытаясь что-то вспомнить. — Нет, вероятно, в это время меня не было в городе.

— Был большой шум, — пояснил Джиованни. — Пару дней.

— И часто он приходит сюда, заводит такие разговоры? — поинтересовался Уизерби.

— Впервые слышу от него такое, — признался Джиованни. — Обычно он приходит сюда пару раз в месяц, заказывает стаканчик в баре, ведет себя тихо, вежливо, потом довольно рано ест в глубине зала с книжкой в руке. Никогда и не подумаешь, что с ним что-то произошло. Но сегодня все происходило иначе. Он пришел около восьми вечера, ничего не стал есть, уселся возле стойки и медленно пил весь вечер.

— Поэтому у вас и открыто? — догадался Уизерби.

— Да, вы правы. Нельзя же выпроваживать человека в такую ночь.

— Конечно нет, — согласился с ним Уизерби. Он еще раз посмотрел на дверь, ведущую к телефонной будке. Ему захотелось уйти. Ему совсем не хотелось слышать, что скажет этот человек, когда вернется к стойке от телефонной будки. Ему хотелось поскорее уйти, чтобы быть дома, когда вернется жена. Но он понимал, что не может вот так просто взять и убежать, хотя такая идея, конечно, была весьма соблазнительной.

— Впервые я услыхал, что он сделал предложение своей жене здесь, у меня, — сказал Джиованни. — Думаю, поэтому… — он осекся, не высказав до конца свою догадку.

— И как она тогда выглядела, его жена? — спросил Уизерби.

— Милая, красивая, маленькая женщина… Она не привлекала к себе особого внимания.

Дверь в глубине ресторана открылась, и Госден большими шагами направился назад, к стойке бара. Уизерби наблюдал за ним. Он не остановился ни перед одним столиком, ни справа по проходу, ни слева, перед тем из них, который мог вызывать у него особые воспоминания. Он вскочил, как в седло, на высокий стул, улыбнулся своей торопливой, извиняющейся улыбкой, и по выражению его лица никак нельзя было сказать, что же ему сообщили по телефону.

— Ну, — сказал Госден, — вот и я.

— Позвольте мне предложить вам от себя стаканчик, — сказал Уизерби, ткнув пальцем в сторону Джиованни.

— Вы очень любезны, мистер Уизерби, — ответил Госден. — Очень добры, на самом деле.

Они наблюдали за тем, как Джиовани наполняет их стаканы.