Дэвид Салой - Каков есть мужчина

Слыша, как закрывается отсек с катером, он поспешно заходит с балкона в большую овальную комнату хозяина яхты.

Когда через двадцать минут встречает Ларса на палубе с бассейном, он уже одет в костюм и благоухает парфюмом «Картье паша».

На закрытой палубе с бассейном приятно тепло под ноябрьским солнцем.

Ларс встает, когда видит Александра, идущего к нему.

– Доброе утро, – говорит он.

Александр ничего не отвечает, только хлопает по плечу своего адвоката и садится за стол.

Ларс тоже садится. На нем льняные брюки, голубая футболка, кожаные сандалии. Он проводил отпуск на своей вилле в Корфу, когда Александр позвонил ему прошлым вечером и сказал, что находится неподалеку и хочет встретиться с ним.

Когда пришел Александр, он ел омлет.

– Доешь, – говорит Александр.

Ларс налегает на омлет.

– Как ты? – спрашивает Александр.

– У меня все в порядке, – говорит Ларс тактично. – А вы?

– Бывало и получше, – признается Александр.

Ларс вытирает рот льняной салфеткой.

– Из-за лондонского дела? – спрашивает Ларс.

Александр с угнетенным видом пожимает плечами.

Он только недавно проиграл большое судебное разбирательство, начатое год назад. Он подал иск в лондонский суд на своего приятеля из России, бывшего протеже. Он заявил, что этот человек, Адам Спасский, лишил его крупной суммы денег обманным путем много лет назад. Он подал иск на возмещение ущерба, на десятизначную сумму. Приговор, вынесенный на прошлой неделе, был однозначно в пользу Спасского. Кроме того, он подвергал сомнению порядочность самого Александра.

– Дело не только в том, что мы проиграли, – говорит он. – Дело в том, что сказала судья. Эта… сука.

Ларс кивает:

– Да, это было жестко.

– И это полная ложь!

– Конечно.

– Сколько, ты думаешь, он заплатил ей?

– Еще и не такие странности случались, – говорит Ларс, в глубине души сомневаясь, чтобы английского судью можно было так просто подкупить.

– Сколько, по-твоему?

Ларс пожимает плечами, не желая озвучивать предположения.

Тогда Александр говорит с чувством:

– Я тут подумал, нужно начать расследование против нее, найти эти деньги. А? Это ее уничтожит. И тогда все придется повторять по новой. И тогда уж мы наверное выиграем. Что ты думаешь?

– Дело ваше, – говорит Ларс.

– Думаешь, идея стоящая?

Ларс сомневается:

– Я не уверен, что выйдет толк.

– Он же заплатил ей, мать твою! – кричит Александр.

– Возможно.

– Ты слышал, что она сказала?

– Да…

– Она сказала, что я лжец, фантазер…

– Она не говорила слова «лжец».

– Ну, сло́ва-то не говорила! Сука. Но все равно что сказала.

– В выражениях она не стеснялась , – признает Ларс.

– До сих пор, – говорит Александр, – я всегда верил в английское правосудие.

– Оно не идеально, – говорит Ларс философски. – Ничто не идеально.

– Оно прогнило.

– Я бы не стал так заявлять…

– Все, мать твою, прогнило…

– Теперь уже мы мало что можем с этим поделать, – говорит Ларс.

Он с самого начала возражал против этой затеи – заведомо обреченной, как он считал. Он не хотел участвовать в этом. Сейчас он не вспоминает об этом.

– Надо идти вперед, – говорит он.

Александр едва сдерживает смех:

– Это куда же?

Ларс улыбается чуть печально. Он доел омлет и откладывает вилку.

– Просто жить? – подсказывает он.

На нем очень дорогие солнечные очки из черепахового панциря.

– Просто жить, – бормочет Александр, глядя на море.

Повисает долгое молчание.

– Каковы мои дела? – спрашивает он мрачно. – Расскажи мне.

В этом, собственно, и состоит цель их встречи – подвести итоги теперь, когда процесс проигран. И Ларс, распорядитель его состояния, адвокат, скрывавший его капитал в лабиринтах, простирающихся от Андорры до Нидерландских Антильских островов, говорит после нескольких секунд молчания:

– Картина не очень радужная.

Это Александр и так знает.

Его основной капитал, «Русферрекс», когда-то второй в мире по объемам производитель железной руды, теперь не стоит ни цента. При фатальной избыточной задолженности компанию добило крутое падение цен на металл – таков был конец суперцикла, который Александр не смог предусмотреть. Ларс, как и многие другие, отговаривал его от этой амбициозной, приправленной задолженностями программы расширения – любой, кто смотрел в сторону Китая хотя бы одним глазом, не мог не замечать этой опасности. Но Александр не слушал. Ему не приходило в голову, что он мог заблуждаться.