Дэвид Салой - Каков есть мужчина

Сам Ларс умудряется жить на доходы, не сильно превышающие эти, при должной оптимизации налогов.

Александру это замечание Ларса не кажется остроумным. Он как будто даже не услышал его. Когда же он наконец смотрит на него, кажется, что он уже забыл, о чем шла речь.

– Останешься на обед, Ларс? – спрашивает он.

Они едят на маленькой террасе, рядом с приватной столовой – стол сервирован на двоих. Рядом стоит в ожидании Марк и молодой вьетнамский стюард-стажер. Александр говорит, что хочет суши. Суши, к сожалению, нет. Явно разочарованный, Александр отчитывает Марка, а Ларс смотрит в сторону. Он смотрит на море – чудесного темно-синего цвета, с пенными барашками. В итоге им приносят жареного лосося с салатом из фенхеля, и молодой картофель, и бутылку очень приятного «Пуйи-Фюиссе». И Александр рассказывает Ларсу, забыв, что тот уже слышал эту историю, о том времени, когда он жил в Улан-Баторе и решил как-то среди дня, что хочет на ужин суши.

– А тогда , – говорит он Ларсу, – в то время было просто невозможно достать приличные суши в Улан-Баторе. Может, сейчас уже можно, я не знаю.

Разыгрывая удивление, Ларс кивает.

– И я сказал Алану, – говорит Александр (обязанность Алана состояла в том, чтобы выполнять все поручения и прихоти Александра), – сказал Алану: «Хочу сегодня суши. Хорошие суши, ясно? Не местное дерьмо, ясно?»

Ларс растягивает рот в улыбке чуть шире – от просто вежливой до изумленной.

– И знаешь, что сделал Алан? – спрашивает Александр, пока Марк, стоя у него за плечом, подливает ему «Пуйи-Фюиссе».

Продолжая улыбаться – хотя ему известно, что сделал Алан, – Ларс качает головой и вытирает рот салфеткой, между делом поблагодарив Марка.

– Он звонит в лондонский «Убон», – говорит Александр. – Знаешь такой ресторан?

– Да, – говорит Ларс.

– Он звонит и заказывает что-то вроде… тонны суши за хренову тучу денег. С доставкой.

Брови Ларса взлетают вверх.

– После этого он поручает кому-то переправить суши в Фарнборо и оттуда доставляет частным самолетом, – подчеркивает Александр, – в Улан-Батор. Доставили где-то к восьми вечера по местному времени, как раз когда я привык есть. Так что Алан был очень доволен собой. И я говорю ему: «Это отличные суши, Алан. Где ты достал их?» А он говорит: «В «Убоне», в Лондоне». А я ему: «В Лондоне? Ты с ума сошел? Быстрее было бы из Японии!»

Ларс негромко смеется.

Александр говорит ему вполне серьезно:

– Об этом писали в газетах.

– Да?

– Самый дорогой заказ еды с доставкой в истории, так написали.

Ларс сдержанно смеется.

– Говорят, на это ушло пятьдесят тысяч фунтов. Я не знаю. Не знаю, правда ли это.

В то время – отчасти и сейчас – Александр собирал все, что писали о нем в газетах, в большой альбом. Раньше там было довольно много материала, ведь он был известен как «Железный император», его жизнь и богатство всех сводили с ума. Заполнять альбом была нанята одна привлекательная выпускница Оксфорда, ее и оплачивали соответственно.

– Мне надо было вложить денег в коммерческую недвижимость в Улан-Баторе, – говорит Александр с сожалением. – Я подумывал об этом.

– Это было бы успешное вложение, – говорит Ларс, потягивая вино.

Он умалчивает о том, что сам владеет небольшим пакетом акций в инвестиционном фонде, которым управляет один его знакомый. Фонд специализируется на монгольской недвижимости – одном из наиболее эффективных активов в мире за последние несколько лет.

К ним присоединяется Энцо.

Его позвал Александр.

– Мы собираемся в Монако, Энцо, – говорит Александр. – Я предложил подбросить Ларса до дома.

Предложение было сделано и принято за едой чуть раньше.

Ларс как раз надеялся на это, потому он и взял с собой чемоданы.

Пусть даже бо́льшую часть дня и вечера ему придется слушать болтовню Александра. Теперь, когда он ударился в воспоминания, он не скоро умолкнет.

За ужином он пускается в разговоры о русской истории, которой просто одержим. Хотя он порядком утомился, рассуждая о том, как Россия закончила двадцатый век именно в том же положении, в каком и начинала его – неким сумбурным авторитарным государством, плетущимся в хвосте Западной Европы и Америки в плане экономических и социальных преобразований, все ее природные богатства находятся в руках нескольких семей, средний класс практически отсутствует, а большая часть населения живет в беспросветной бедности. Советский эксперимент со всеми его надеждами, точно буря, оставил страну в полном беспорядке.