Олег Ермаков - Радуга и Вереск

Отряд с плеском и горячими вскриками пересекал сию реку. И по всему было видно, что паны радные, воинственные и преимущественно младые шляхтичи рады побороться хотя бы и с рекой. Река, хоть и зовется книжно Борисфеном, а суть — Dnieper, река московитская, в их, московитских, берлогах начинается, из каких-то болот и дремучих лесов истекает. И поспорить с нею, этой стародавней силой, шляхтичам любо.

Они и плыли. Кому-то уже пришлось плыть рядом с лошадью, держась за луку седла. Позади всех оказался пан Любомирский, отплевываясь и фыркая громче своего коня светлой буланой масти.

А над течью реки раздавался воинственный клич товарищей панцирной хоругви: «Уууииы!» — словно реку одолевала стая волков. И — да, волчьи хвосты виднелись повсюду, наполовину вымокшие.

У одних лошади были сильнее, у других осторожнее, слабее, и отряд растянулся по реке. Передовые пловцы уже выбирались на берег. Николаус на середине ощутил мощный напор Борисфена. Так-то сверху, со стен замка или моста река представлялась не столь уж великой, ежели сравнивать с Вислой. Правда, и Висла в верховьях у же, но зато многажды быстрее и чище. Висла рвется к морю с гор, Борисфен — из болот.

Наконец и Вржосек достиг берега. Его ноги тоже вязли в иле, выдергивая их, он чуть не потерял сапог. Но вовремя остановился, вдел ногу глубже и снова рванул. Борисфен словно не хотел выпускать его, как и других товарищей, остывших уже в хладных водах и теперь проклинавших сию мерзкую московитскую грязь. Пан Копыто мрачно улыбался.

Бела вынесла Николауса на берег и ударила по цветущему дивно пестрому лугу. Душистый цветочный ветер обдувал мокрое и забрызганное грязью лицо Николауса, с него летела вода, шлепалась грязь. В сапогах булькало. Но этот полет по цветущему лугу уже захватил его, и в сердце вдруг явилось такое чувство, будто они и в самом деле только что одолели сильного врага. Волчий хвост, наполовину мокрый, все-таки развевался сзади. Одною рукой Вржосек держал повод, а другой отчаянно сжимал рукоять сабли, едва осиливая желание выхватить ее из ножен… Да против кого? Навстречу летели только цветочные волны.

Впереди скакали несколько товарищей. А дальше, у подножия холма, уже стояли два или три всадника и тот темный человек… Приближаясь к ним, Николаус внезапно заметил краем глаза что-то на пестро-зеленом склоне холма, повернул голову и сквозь прозрачные потоки травного цветочного воздуха узрел еще одного человека в густо-бордовом одеянии, а у дальнего подножия холма понурую лошаденку, привязанную к березе. Он сразу осадил Белу. Почему-то вмиг ему стало ясно, что никакие это не лазутчики.

Еще издали услыхал обрывки допроса. К чему сей расспрос? Он уже видел бобровые усы и округлую бороду травника, одеяние, похожее на рясу, подпоясанную на манер братьев францисканцев веревкою. Только теперь на его голове была обычная у московитов высокая белесая войлочная шапка.

— Пан Юрий! — крикнул Вржосек Пржыемскому. — Оставь!.. Сей муж — травник и живописец из замка Петр!

Петр подслеповато взглянул в его сторону.

Пржыемский на него тоже оглянулся и не мог скрыть досады.

— Откуда ты знаешь?

— Так недавно сей травник приходил к пану Плескачевскому лечить сына.

— Но зачем он скрывался? — возразил пан Пржыемский.

Петр смотрел вопросительно на Вржосека.

— Чаго гэты пан дамагаецца? [116] Чего сей пан добивается? ( бел .) — громово спросил он, так что окружившие его всадники переглянулись, не ожидая столь сильного гласа из тщедушного тела.

Видимо, Петр-травник не хорошо разумел язык Короны, хотя ведь уже достаточно пожил под нею. А Пржыемский, отлично владевший и польским, и западнорусским, и литовским, нарочно говорил только по-польски, чтобы нагнать страху на этого старика.

— Ён хоча ведаць, навошта ты хаваўся і ўцякаў? [117] Он хочет знать, зачем ты прятался и убегал ( бел .). — сказал Николаус.

— Дык хто ведае, што тут за людзі прыехалі. Хвацкіх-то шмат хлопцаў, казакі, татары [118] Так кто знает, что тут за люди приехали. Лихих-то много ребят, казаки, татары ( бел .). , — отвечал Петр, перехватывая другой рукой мешок.

— Да и что, коли он живет в замке? — возразил кто-то. — Как будто среди них не бывает лазутчиков.

— А что в мешке?

— Так кветкі і травы [119] Так цветы и травы ( бел .). , — отвечал Петр.

— А там на гары? [120] А там на горе? ( бел .) — спросил Николаус, указав плеткой на цветущий склон.