Макар Троичанин - Кто ищет, тот всегда найдёт

— Расскажи, — прошу, — теперь ты про свои делишки.

— Ничего, — скромничает, — существенного не случилось — обычное дежурство, — но не выдерживает и сообщает главное: — Заведующая пообещала похлопотать о направлении. А вдруг выйдет, а? — загорается радостью и выплёскивает её на меня в безудержных поцелуях. Видно, ей эта процедура очень понравилась. — Я, — продолжает, — и подменять Дашу отказалась впервые, та даже удивилась, а я ей: по семейным обстоятельствам, у неё и глаза на лоб выкатились, — и опять в возбуждении целует. Не узнаю прежнюю сдержанную Марью в этой пылкой Маше. Как женщин меняет любовь, вернее, моя любовь! Даже умыться не отпускает, привести себя в домашний вид не даёт, уже и губы опухли, куска в рот не положишь, не разжуёшь. Поужинав втроём, мы вдвоём удалились в собственные однокомнатные апартаменты и попытались с часок порешать, зевая, задачки, но не выдержали утомления и рано улеглись спать. В эту ночь у нас было всего один раз как надо, а всё остальное время бездарно прокемарили.

По расписанию автобусик отходит в 6.30, но шофера не знают расписания и поэтому отправляются, как только коробочка заполнится до отказа. На всякий случай выскочил из дома ещё шести не было в надежде заполучить пару стоячих мест, оставив Машу добирать самые ценные утренние полчаса. Уже на дальнем подходе понял, что опоздал: все плацкартные места заняты, и прибывающий народ уминался на проходных стоячих. Скольких бедолаг с самого ранья вызывают разные выспавшиеся начальники! Залезаю в низкую дверь, складываясь в три погибели, смотрю — Сарнячка сидит у окна, а рядом с ней баба с пацаном, разметавшимся во сне на коленях. Мне бы так!

— Возьми меня на колени, — пожелав доброго утра, прошу техручку, но она только недовольно отвернула хищную голову к окну. Другая бы — и не одна — за счастье почла подержать первого парня на коленях у груди, впрочем, у неё её нету, может, поэтому и не хочет. Придётся Атлантом всю дорогу удерживать на плечах трясущуюся крышу. Не прошло и десяти минут, как мы заполнились до ручки и покатили, опередив расписание настолько же. Только отъехали, как стоящая впереди, у самой спины шофёра, тётка с малолеткой на руках, не выдержав напряжения и обессилев, недолго думая, усадила малыша на колени шофёру. Пусть, говорит, посидит немного, все руки оттянул. Водитель, сжав колени, чтобы не уронить пассажира, обернулся к ней и предлагает: «Садись и ты, держись за руль, а я за что-нибудь другое». Весь сонный автобус пришёл в восторг, заржав так, что стало свободнее, а тётке за находчивость уступили место.

До экспедиции дошлёпали молча — ну, не получается у меня контакта с этой, мягко говоря, неприятной то ли девушкой, то ли женщиной, то ли с чем-то средним! Мы одинаково и прочно не терпим друг друга, хотя я никогда никакого повода к вражде не давал. Бывает любовь с первого взгляда, бывает, наверное, и такая же неприязнь. Нет искры, хоть убей!

Заходим к Гниденке, тот встречает, щерясь, и не поймёшь отчего, то ли от радости, то ли злорадствует заранее. Я ничего хорошего от начальства никогда не жду и заранее напрягся, а надо бы расслабиться. Сбегал он к Дрыботию, зовёт на поединок без судей. Заходим — два угла ринга заняты: в одном — хозяин кабинета, в другом — Антушевич, два остались нам, а Стёпа, надо понимать, будет у них секундантом. Приветствуем друг друга, как и полагается по ритуалу, пожатием рук, и Антушевич делает первый выпад:

— Вы, — обращается ко мне, — почему отказываетесь от составления проектной документации? — Первый раунд начался.

— Я вовсе не отказываюсь, — уклоняюсь от апперкота, — я отказываюсь от предложенных объектов работ.

— Вон даже как! — удивляется Антушевич. — А вам не кажется, что у вас чересчур гипертрофированное и ничем не обоснованное самомнение? — проводит он запрещённый удар ниже пояса.

Но меня, если я завёлся, с ног не собьёшь.

— А вы, — отмахиваюсь, — хотите, чтобы я с чужого мнения обосновал работы, в которые не верю? Боюсь, что у меня ничего не получится, — ухожу в глухую защиту.

— Что значит — не получится? — заходит с фланга Дрыботий. — Есть распоряжение экспедиции, и вы должны его исполнять. Вы на работе на государственном предприятии, а не в частной лавочке, — метит прямо в челюсть.

Отражаю хук как могу:

— Конечно, я выполню ваше распоряжение, — держу защиту, — но оно будет некачественным, поскольку мне придётся указать, что проектные площади не являются выбором автора и дать им собственную критическую оценку, которая будет явно не в пользу обоснования работ. По-другому поступить не могу.