Макар Троичанин - Кто ищет, тот всегда найдёт

Мне известно, но если в этом сознаться, то, не дай бог, заставит рассказать, а рассказчик из меня аховый, запутаюсь в трёх терминах, начну кипятиться без пара, и вообще опасаюсь мыслительского подвоха и оттого отвечаю неопределённо:

— В общих чертах…

— Вот именно! — издевательски констатирует мои дилетантские знания мой руководящий воспитатель, и в тоне слов его столько сарказма, что впору провалиться сквозь жерди. — Может быть, тогда тебе известна, хотя бы в общих чертах, научно обоснованная и общепринятая гипотеза, поддерживаемая подавляющим большинством ведущих научных кадров наших головных институтов, утверждающая, что рудные объекты региона — месторождения и рудные тела — заключены в сульфидный чехол, имеющий в качестве индикатора скрытого оруденения наибольшую мощность в головной части рудных образований?

— Первый раз слышу.

Алевтина рядом хмыкает, она-то знает, что не в первый, мы не раз и не два обсуждали эту пресловутую гипотезу и пришли к общему знаменателю о её несостоятельности. Но сейчас мне вовсе не хочется встревать в научную полемику, в которой всегда одерживают верх не талант и знания, а должности и звания. В этом я убедился на конференции.

— А туда же! — грубит, распаляясь, пропагандист передовых научных идей. — Аномалии естественного поля фиксируют именно эту головную сульфидную минерализацию глубоко скрытых месторождений, и в этом суть поисковой значимости геофизических исследований. — Трапер согласно мотает кудлатой головой, а Алевтина опять шатается, но молчит. — Поэтому, — продолжает Коган, — первые две скважины мы задаём под вычисленную нижнюю кромку аномальной сульфидной минерализации, чтобы сразу вскрыть основную промышленную минерализацию. Геологическая обстановка на участке благоприятствует, — мы все взглянули на схему и все сразу поняли это, — развитию месторождения на большую глубину. — Алевтина так закачалась, что слышно стало, как заскрипели то ли напряжённые кости, то ли жерди под тощим задом. — Вся площадь, — объясняет мыслитель, — сверху закрыта нейтральным вулканическим покровом, под которым следует ожидать развития осадочного фундамента, вмещающего оруденение.

Конечно, следует, иначе — труба!

— А если не вскроем? — опять встряло моё бескостное трепало, опередив тормозящий сигнал недоразвитой мозговины.

— Не городи ерунду! — вспылил мыслитель.

— Я и не ерундю городню, — заволновался и я, и все облегчённо рассмеялись.

— Что ты прицепился со своим «если», как Фома неверующий? — успокоился Лёня. Мне и самому стыдно за себя. Вот сидят умные люди, спрятали глаза и мысли, внимают и молчат, а я всё лезу, куда не надо. Совсем ещё пацан необтёсанный. С другой стороны, очень интересно узнать, как мыслитель вывернется, когда потерпит сокрушительное фиаско. Не может быть, чтобы не продумал пути отступления, иначе какой же он мыслитель? — Пойми, — толкует мне и себе, — мы проверяем не только аномалии, но и авторитетную гипотезу. Ну и что, если не вскроем? — успокаивает сам себя. — Хотя я убеждён в обратном. — А я убеждён, что врёт как сивый мерин. — Отрицательный результат — тоже результат. — Вон что! Вот это зигзаг! — И истина рождается не в голословных утверждениях, — это он кому? мне или авторитетным научным кадрам? — а на неопровержимой фактуре. — В науке такой нет — всё замылят гололобые дядьки с пролысинами. — Для неё одинаково важны и положительные, и отрицательные результаты, любой из них приближает к истине. И не наша вина, если гипотеза не оправдается. — Понятно стало, куда бежать потом. — Не вскроем месторождения, мы всё равно на пути к истине. — Мудро, ничего не скажешь. — А вообще-то, — заключает, — советую, пока ты молод и неопытен, искать пути не к гипотетической истине, которая тебе непонятна, а к материальной точке зрения ведущих научных специалистов и опытных руководителей — не прогадаешь.

На том и закончился наш совет. На следующий день, когда мы по темноте вернулись с профилей, гостей след простыл, а вместе с ними и Алевтины, добросовестно выполнившей свою миссию.

Собрал я парней и толкнул зажигательную речугу. Говорю, что надо сдохнуть, а сделать проклятый участок за десять дней, иначе нас съедят с этим самым и креста не поставят. Завтра, мол, мы с Валей на рогах кончим магнитную съёмку, а послезавтра — всеобщий простой, кроме меня, Бугаёва и ещё кого-либо по жребию. Мы, втроём, будем делать две новые электрические схемы из облегчённого и непромокаемого провода с катушек, а потом вжарим двумя бригадами. Все от радости закричали «ура!» и в воздух панамки бросали.