Пол Тот: Ш-ш-а...

В довершение ко всему я сама смахиваю на перезревший помидор, усохший и дряблый крупный овощ, валяющийся на диване, слушая стиральную машину. Помолилась бы, но взглянем правде в глаза – Бог никогда не прольет свет Свой на нашу семью. Тем не менее Рей-старший хороший человек по стандартам Гилбертсонов. Если воздержится от пива «Будвайзер» и виски «Джек Дэниеле», мы когда-нибудь сможем жить в собственном доме.

Только страшно боюсь, как бы не произошел какой-нибудь несчастный случай. Боюсь, что когда-нибудь он поедет домой в слишком самоуверенном настроении, которое на него накатывает после чрезмерной выпивки, когда в голове возникает какая-то мысль, захватывает и перетряхивает мозги, как тот самый стеклянный шар, где внутри сыплется снег. Оторвет глаза от дороги, уставится на прекрасную иллюзию и врежется прямо в дерево. Уже вижу газетные заголовки. И что я тогда буду делать?

Как я предсказывала, настроение Рея-старшего с каждым днем ухудшается. Можно подумать, фабрика его доконала. «Что Бог против меня имеет?» – спрашивает он. А я говорю, скажи спасибо, что у тебя есть работа.

Вижу, он снова пьет в обеденный перерыв. Слышу запах пива. Знаю его привычки. Ходит куда-то с приятелями пиво пить. После чего они возвращаются на работу, к станкам. Взрослые люди. Кажется, будто ХОТЯТ, чтоб им пальцы отрезало. Он приходит домой совсем мрачный, потому что пиво уже выветрилось. Тайком ищет спиртное, выпивает украдкой. Знает, что я слежу, глаз не спускаю. Поэтому еще сильней бесится. Когда он в таком виде, я готова порой схватить нож и воткнуть ему в сердце. Чувствую даже, как лезвие входит. Слышу: «Пффф». А потом вижу кровь кругом, слышу плач Рея-младшего, вцепившегося в отцовскую ногу.

По крайней мере, Рей-старший в прошлые выходные сходил в страховую компанию. Это я его погнала, вытащила из постели субботним утром, хоть он жутко ругался, но мне самой со всеми делами не справиться.

Прости, что так часто пишу о проблемах, но уже говорила, что так и знала. Сегодня он пришел домой с налитыми кровью глазами, ругаясь как сапожник. Даже не взглянул на ребенка, который полз следом, хватаясь за башмаки. Прошел в ванную, закрыл за собой дверь, пустил воду и отключился, пока вода не потекла в коридор из-под двери. Мне пришлось выбить створку плечом, ворваться, закрыть кран, оплеухами привести его в чувство. Идиот даже не разделся. Очнулся и говорит:

– Что ты делаешь, черт побери? Зачем бросила меня в чертову ванну в одежде?

Ну, тогда я ушла. И он тоже приплелся, плюхнулся в мокрой одежде в постель. Наверное, проснется весь мокрый и скажет, что глупо было укладывать его в постель одетым.

Рей-старший протрезвел, но это ненадолго. Думает, что с Реем-младшим не все в порядке, и винит себя. Гадает, не из-за выпитого ли им спиртного у младенца такая странная головка. Прилагаю несколько фотографий, снятых в разных ракурсах. Ты ведь медсестра, поэтому, может, посмотришь и выскажешь свое мнение. Пройдет ли это с возрастом? Врач говорит, что психически Рей вполне нормален. Сомневаюсь.

Ну, Рей совсем недолго продержался. Не пил два дня, а теперь взмыл ракетой в небеса, хлещет виски, будто претендует на звание рекордсмена-алкоголика в Книге Гиннесса.

Некролог в черной рамке. Не могу поверить, что его больше нет. Если б Рей-младший не обхватил отца по привычке за шею, а вцепился в рубашку, дернул бы и порвал, возможно, Рей-старший не упал бы с подвальной лестницы, не разбил голову. Падая, он крепко держал Рея, и это его погубило. Что теперь будет? ЧТО ТЕПЕРЬ БУДЕТ? И хотя Рей-старший крепко его держал, по-моему, Рей-младший все-таки ударился головой. Еще громче плачет и безобразничает хуже прежнего.

Прости, что не писала и не звонила. Обдумала твое предложение, но, пожалуй, лучше здесь останусь. Пишу, потому что по-прежнему не люблю разговаривать по телефону. Боюсь, больше ничего не осталось, как уйти от мира. Стараюсь заботиться о Рее, но не могу заставить его замолчать, не хочу целыми днями слушать стиральную машину.

В определенном смысле это его вина. Не хочется говорить, но ребенок в его возрасте должен все-таки чуточку соображать.

Как привыкнуть, как приспособиться? Как смотреть теперь на Рея-младшего? Я по-прежнему вижу то самое изумрудное море, но теперь сама в него падаю, погружаюсь на дно. Море было последним счастьем, которое выпало перед началом сплошных бед, оставшись в рассеянном взгляде Рея-младшего. Он как бы уплывает в него навсегда, увлекая меня за собой.