Бахыт Кенжеев: Портрет художника в юности

Моя наставница достала из холодильника четвертинку водки (я знал, что она держит ее в доме для компрессов) и без обычных протестов налила мне половину стакана.

- В другое время я бы отвечать не стала, - сказала она, - ибо уже почти десять лет твержу тебе, что настоящему аэду не не к лицу задаваться такими вопросами. Но раз уж тебя так расстроил господин Зеленов, то скажу, что я, во всяком случае, тобой довольна, милый. Ты работаешь много, ты работаешь старательно, ты работаешь плодотворно. Очень довольна, хотя...

- Что? - насторожился я.

- Никогда не забуду эллоны, которые ты здесь исполнял летом после первого курса. Видимо, ты в восемнадцать лет испытал какое-то озарение, а потом оно ушло, и для того, чтобы восстановить его, потребуется, может быть, еще много лет. И то если повезет.

- Так они действительно были лучше нынешних? - я налил себе еще.

- Они были другие. Помнишь, как ты подавал документы в Экзотерический институт? Твои поздние вещи прошли оба этапа конкурса, а ранние сразу же забраковали. Ты так и не объяснил мне, почему ты тогда забрал документы. Ну, не надо, если не хочешь, - встревожилась она, - тебя и так уже все утро допрашивали. Ах, Зеленов, Зеленов, кто мог подумать, что он станет таким подонком. Как эта власть калечит людей.

- Эта власть только вводит в соблазн, как и любая другая власть, - сказал я, допивая остаток водки из карликовой бутылочки, - а уж поддаваться ему или нет - дело нашей собственной совести. Принесите мне, пожалуйста, лиру, хитон и венок, Вероника Евгеньевна.

1992-1994