Василий Шукшин - Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.

Где, среди линий трамвайных,
На опустелых окраинах,
Двигались тени людей.

В шуме и гаме
Рождались слова.
Им помогали
Губами сперва.
После руками

Лепили тела
И отпускали
Бежать из тепла.

Когда б не крылья за спиной,
Я стала б тем, что всем вам мило:
Готовила, стирала, шила,
Да, да — примернейшей женой.
Не увлекаясь новизной,
Я б постаралась научиться
К чему-то дельному стремиться —
Когда б не крылья за спиной.

А может быть, совсем одной
Весь век с неправдою бороться —
Мне слишком всё легко даётся,
И даже крылья за спиной.
Исколесить весь шар земной,
Или пешком пройти полсвета —
Меня хватило б и на это,
Когда б не крылья за спиной.

В раскаянья порыв хмельной
Даю напрасные обеты.
Услышать мудрые советы
Мешают крылья за спиной.
Удел нелепый и смешной
В жару метаться до рассвета.
Пустой карман — клеймо поэта
И шорох крыльев за спиной…
И камень крыльев за спиной.

Весёлых снегов кутерьма
Над шпиля звездой безмятежной.
Такой и должна быть зима —
Искристой, ликующей, нежной.

Нисходит ли на землю Бог
По этой погоде парадной —
Такой и должна быть любовь —
Доверчивой и безоглядной.

Морозная свежесть мехов —
Дух радости, ныне и присно.
Источником гордых стихов,
Такой и должна быть отчизна.

Спокойной, как выдох и вдох,
Такой и должна быть свобода…
Срывается бремя годов
Лавиною Нового года.

Две тени от белых слонов,
Две песни, два робких светила,
Мы выпьем за то, что должно,
Чтоб это действительно было!

Не могу я жить в запарке,
Не хочу я быть борцом,
Чтоб потом маячить в парке
С пыльным бронзовым лицом.

Не на родине, в изгнанье
Не хочу прожить и дня,
Чтоб детишек в назиданье
Поучали про меня,

Чтобы школьник рваным ранцем
Мимо шаркал по траве,
Чтобы голуби, засранцы,
Ползали по голове!

А хочу, тихонько старясь,
Здесь правителей склонять,
Не менять привычный адрес,
И привычек не менять,

Если ж кто по мне скучает,
У кого горит душа, —
Приезжайте, выпьем чаю,
Всё обсудим, не спеша.

А деревня иль столица,
Где я верный старожил,
Пусть потом она гордится,
что я здесь когда-то жил.

Как лист опавший по ручью,
Несёт меня по свету.
Я из последних сил шучу,
Примите эстафету.

Когда жестокие года
Всё, чем дышу, похитят,
Я умоляю вас — тогда
Улыбку подхватите.

Когда надежд зелёный лес
В опилки превратится,
В ней будет свежесть, будет блеск
И утренняя птица.

А закачается туман,
Бессмысленный и зыбкий —
и вам не даст сойти с ума
Спасённая улыбка!

Когда шагаешь по воде,
Яснее всхлип шагов.
Солдаты, делим мы людей
На наших и врагов.

Эй, кто здесь шляется зазря?
С ним ясен разговор.
Мы тридцать три богатыря
И дядька Черномор.

Меня учили — не дурак! —
Я знаю, где враги…
Над Галилейским морем мрак,
И слышатся шаги.

И звук их камни расшатал,
И больше нет Стены…
И мы увидели, что там
Такие же, как мы.

Стена рассыпалась во прах,
Её уж не сложить.
Солдаты мы, нам нужен враг,
И как нам дальше жить?

Когда шагаешь по воде,
Яснее всхлип шагов.
Привыкли мы делить людей
На наших и врагов.

Удивительные штуки эти реки и дороги!
Почему тебе неймётся — тихо жить на берегу?
Словно прежние разлуки зло подстёгивают ноги,
Будто сердце чаще бьётся «Хватит, больше не могу!»

Ну, а ежели наденешь две ежовых рукавицы,
И возьмёшь себя ты в руки, так навалится тоска,
И тогда одна надежда — их приказу подчиниться,
Чтоб не сдохнуть здесь от скуки и верёвку не искать.

Почему они такие: хочешь ты или не хочешь,
Только шаг — и ты во власти непонятных добрых сил.
Помнишь горы золотые? Помнишь песенные ночи?
Ты тогда вверялся страсти и пощады не просил.