Леонид Жуков - Злая фортуна

— Кто?

— Попов.

На переднем кресле в самолете сидел покоритель Севера и играл в карты. Из динамиков, вмонтированных над головами у каждого кресла, раздавалась порнография. Гоминдановцы пытали пленных моряков детским плачем, записанным на пленку, а наша авиакомпания решила угостить пассажиров Пьехой и Пугачевой, не спросившись с их волей.

С налитым кровью лицом, бурой шеей и слежавшейся кошмой волос под шапкой, он был укутан в толстую фуфайку и тонул в ней под самое горло, как черепаха.

Играл, играл и вздумал закурить в самолете. Курить категорически запрещалось. После того как участились аварии, решили взвалить вину на курильщиков и выпустили указ, где каждая буква написана кровью.

Когда включили вентилятор, подул ветер, от папиросы посыпался сноп искр. Стюардесса, похожая на выдру, налетела на него, как храбрая наседка, защищавшая цыплят, и стала отнимать у него папиросу. Он удивился и не принял всерьез ее дерзости. Она не знала, что с ним делать. Там, где житейские трудности атрофируют вкус к изнеженности, на внешность не обращают внимания. Что до стюардессы, то если б не летная форма, облегающая ее маленькую спину, ее никто не заметил бы.

Связываться с нею он не стал, а только по-отцовски пожурил немного. Это был огромный медведь в овчинном полушубке гигантских размеров. Он напоминал горного великана, вступающего в единоборство со стихией: громадными валунами, водопадами и огнедышащими вулканами. Весь день достает бутылки из недр мохнатой овчины, как из бездонного погреба. Наставительным басом подсчитывает очки, собирая неуклюжими пальцами, неспособными подобрать с пола копейку, маленькие пасьянсные карты, которые в его ручищах, потрескавшихся от бензина и морозов, кажутся крошечными эльфами, заблудившимися среди корней могучих деревьев. Когда ему кажется, что у него за спиной передергивают, воинственно поднимает голову, вылезая из фуфайки, и показывает уши, прижатые, как у волка, на которого сел охотник с кинжалом.

Выдра гневно повернулась на каблуках и побежала к микрофону, этому единственному оружию, которым располагала. Порнография смолкла на минуту, и раздался голос выдры:

— Пассажир на переднем кресле, я вас высажу при посадке в Сыктывкаре, дальше вы не полетите, приготовьте свои вещи!

Никто не придал этому значения. Казалось, это незначительное событие не произвело эффекта: оно быстро забылось, многие ничего не поняли.

Прилетели в Сыктывкар. Прошло часа три. За это время обглодали ресторан и запаслись провиантом на дорогу, словно летели на зимовку. Посадку все не объявляли, несмотря на чистое лазурное небо. Косолапые бабенки в свалявшихся цигейковых шубах и съехавших на спину платках теснились в накопителе и не поддавались натиску долговязых гусей с бритыми лицами. Наконец объявили забытый рейс, и волна хлынула на поле, как кровь из раны.

Когда стали заполнять проход между креслами, у первого сиденья затеялась возня. На великана наседал экипаж, явившийся на подмогу злопамятной выдре. Командир корабля, тобольский татарин с властными скулами вождя племени, настоятельно требовал, чтобы великан вышел из самолета. А великан добродушно отшучивался и не верил в их затею. Страсти накалялись. Вождь был неумолим. Решено было вызвать милицию. Пассажиры возмущались и требовали, чтобы великан не задерживал самолет. Они отвертели головы, поворачиваясь к выходу, откуда должен был появиться долгожданный милиционер. Он как с неба свалился, маленький и беспомощный. Испугавшись великана, стал уговаривать его по-хорошему, предлагая покинуть самолет.

Положение выручила выдра. Она, как коршун, вцепилась в рюкзак, лежавший у ног великана, и, еле подняв его, словно там лежала руда, потащила к выходу. Великан встал на дыбы, как медведь, в которого выстрелили, и, загораживая шубой весь проход, покорно пошел за ней, наступая сапогами на сухари, валявшиеся под ногами.

Уже убрали трап. Для несчастного стали готовить пожарную лестницу. Воцарилась тишина. Никто не поддержал его, а только предательски молчали и радовались его позору. Только один голос раздался в защиту пострадавшего:

— Человек человеку волк…

Но эта реплика затерялась в длинном салоне, как утлая ладья в море. Она принадлежала старому толстому полковнику с муаровой лысиной, окруженной холеным серебром.

— В конце концов, кто для кого существует — мы для вас или вы для нас? — не унимался полковник, обращаясь к экипажу. — Мы за это деньги платим! Как попросить выключить порнографию — так они притворяются глухими, а уж если сделают что-нибудь против них — сразу выметайся из самолета!