Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 2

- Уж больно ты крут и скор на ярлыки, - опять рассердился на дубоумного оппонента Сергей Иванович. – Куда проще найти врага и обвинить в своих несчастьях, чем исправить самому. Извини, но ты повторяешь Гитлера. У того во всём были виноваты евреи, хотя благодаря их мозгам и деньгам он встал на ноги,- Сергей Иванович недовольно пошевелился, вытягивая уставшую ногу и опершись спиной на стену, а Владимир подивился неожиданным корням нацизма. – Тебя самого не пугает твоя слепая антирусская направленность?

Сашка молчал, не поднимая опущенной на колени головы.

- Мы вместе войну выстояли, победили, вместе и разруху одолеем, не так уж и различны, чтобы делиться.

- Вместе, если не считать, что они командуют, а мы вкалываем, да ещё и под братьев рядимся, чтобы достался кусок с барского стола, - не успокаивался белорусский националист.

- Мне кажется, что тебя больше беспокоит, кто руководит, а не как сделать, - уколол приверженец славянского союза. – Сам-то справишься?

- Научусь, - парировал Сашка, - да я не о себе.

- Пока ты да другие научатся, мы, остальные, ноги протянем, ожидаючи. Ты сейчас, если можешь, подтянись до русских, встань вровень, обгони, тогда и претендуй на командование. Учиться – это хорошо. Да некогда. Надо бы вообще позакрывать лет этак на пяток все гуманитарные вузы, а в технические ограничить приём, и только с двух-трёхлетним рабочим стажем, пока не станем на довоенные ноги. Отдыхать некогда, хватит бабам горбатиться. Война была – понимать надо. Сейчас достаточно краткосрочного профессионально-технического образования, курсов специалистов и мастеров. Русские инженеры и техники подучат на их технике работать. Потом хоть все учись, даже заставлять придётся.

- Всеобщее крепостное право, - прокомментировал Сашка идею всенародного физического труда, не осмелясь добавить «большевиков», чтобы получилась полная аббревиатура партии.

- Пусть так, - согласился душитель образования. – Главное – накормить и обустроить намордовавшихся людей. Пока у них не будет достаточно еды и жилья, не будет и твоего национального самосознания.

- Почему это моего, твоего – тоже.

- Согласен. А раз пришли к согласию, то пошли мыться. Воевал, а ни одного шрама, - повернулся Сергей Иванович к Владимиру.

Если бы не полумрак, было бы видно, как зарозовели даже сквозь парной жар щёки Владимира.

- Повезло, - ответил он и добавил легенду: - В конце войны тяжело контузило в голову, до сих пор иногда теряю сознание, и речь нарушена.

- То-то всё молчишь.

- Я же русский, - ответил тот, кто до боли в сердце не хотел им быть.

- А я и забыл, - сказал Сашка, - быть тебе нашим русским.

- Тоже приехал руководить или учиться собираешься? – поинтересовался дядя Серёжа, улыбкой давая понять, что вопрос больше шуточный.

- Мне нравится работа шофёра, - отказался от руководящих притязаний Владимир. – А в вашем городе оказался случайно: в поезде познакомился с одним, он и уговорил здесь остановиться. Родных у меня нет, ехать некуда. Пришли к нему, а дома нет, мать с сестрой в землянке ютятся.

- Где же ты живёшь теперь?

- Пристроился временно у одних стариков, да у них живёт уже семья, тесновато и неудобно, уходить думаю, - складно привирал Владимир как русский, не желая открывать правды, в которой было много личного.

- Давай ко мне, - неожиданно предложил Сергей Иванович, - я всё равно собирался кого-нибудь пустить, одному – тошно. Только уговор: поживёшь месяц-другой, не сойдёмся характерами – уйдёшь по-хорошему. Согласен?

- Конечно, согласен, - ответил за Владимира Сашка. – Тебе, дядя Серёжа, крупно повезло: Володька не будет спорить, и слушать умеет. Он мастер не на слова, а на дело, - подмигнул Владимиру, - я-то уж знаю. Ещё как уживётесь, меня вдвоём долбать будете.

- Вот и договорились, - окончательно решил хозяин. – Пошли мыться, в грязном теле – дух унижен.

Сашке за его вредность, по словам дяди Серёжи, пришлось мыться из ведра, а Владимиру, как состоявшемуся сожителю, хозяин доверил свою спину. Когда закончили, окна зачернила ночь, и они, высыхая, снова праздно сидели в предбаннике, и Владимир даже забыл, что ещё не живёт здесь и придётся возвращаться к тёте Маше с дядей Лёшей. Оставалось надеяться, что Марины не будет, и никто не помешает как следует выспаться. А завтра – в путь, в извилистый путь на родину.

- Как ты сказал, - неугомонный Сергей Иванович снова вернулся к спору, в котором говорил больше один, - потеря национального самосознания? И как ты его думаешь найти?