Татьяна Брукс - Душа

Как следствие, на парткоме был поднят вопрос о несоответствии Верещагина Алексея Николаевича должности заместителя председателя райисполкома.

Что было главным в этом деле? Кого хотели устранить? Честного Верещагина, чтобы не мешал прокручивать «тёмные делишки», или его жену, чтобы поставить туда «своего человека»? Опять же: «чтобы прокручивать тёмные делишки». Котило нисколько не сомневался, что Губенко пользуется своим служебным положением в личных целях. Но пока на карту не ставилась ничья жизнь, он ничего не мог с этим поделать. Понимал: не совладать ему ни с самим Губенко, ни тем более с главным прокурором района, с которым Степан Егорович, безусловно, делится прибылью. Но убить человека? Женщину? Он очень сочувствовал Алексею Верещагину — видел, как тот страдает. А уж что значит потерять любимую женщину, Котило знал не понаслышке.

Нет, не в правилах старого следака сдаваться.

Он начал своё расследование и наткнулся на массу ещё более непонятных фактов, концы которых вели прямиком к главе районного исполкома. Так, например, выяснилось, что у Степана Егоровича была любовница, которая работала в том же ювелирном отделе, которым управляла Верещагина. Звали женщину Вера. И была у Веры невероятно рабочая фамилия — Мотыга. Но ей совсем даже не нравилась её трудовая фамилия. Она хотела такую фамилию, как у её успешного покровителя, а ещё лучше — такую, как у её сестры, — элегантную и многообещающую. И даже то, что недалёкого простого продавца Веру Мотыгу поставили исполняющей обязанности заведующей ювелирным отделом, не насторожило бы Котоло, если бы он не знал, что эта самая родная сестра Люба, фамилии которой завидовала Вера, была замужем за Юрием Александровичем Величко, который являлся работником Министерства внешней торговли СССР. Совпадение?

Богдан со своей стороны тоже начал копать под тестя втайне от Котило, правда, по совсем другим причинам. И через неделю они застали друг друга, сидящих каждый за своим столом с задумчивым видом и листающих перекидной календарь. Работая с Ван Ванычем, Богдан подсознательно копировал его привычки. Во время мыслительного процесса Котило то и дело перелистывал перекидной календарь, иногда ставил отметки на тех днях, когда происходили те или иные события. У обоих: у Ивана Ивановича и Богдана — календари были исписаны числами и знаками, понятными только им.

— Так, юноша, — вдруг произнес Котило, — выкладывай, что нарыл?

— Так ничего, Ван, Ваныч, — смутился «юноша».

— Слушай, давай не будем, а? Я же не слепой. Знаю, что роешь под тестя…

— Я….

— … и правильно делаешь. Но только, похоже, это может быть опасным. Давай. Выкладывай.

— А вы? Вы потом тоже со мной поделитесь… ну, тем, что у вас есть? Может, мы вместе… как-то…

— Ишь, прыткий какой, — рассмеялся старый следователь. — Поделюсь, — он перестал смеяться, — ты мальчик правильный. Умеешь язык за зубами держать. К тому же две головы всегда лучше, чем одна. Рассказывай.

— Ну что, — начал рассказывать Богдан, — достал меня мой тесть тем, что у меня мало денег, а у него их много. И очень стал интересовать меня вопрос, откуда же у моего уважаемого тестя столько денег, — попытался оправдать свои действия молодой человек.

— Да ты не оправдывайся. Знаю я, знаю… по делу давай.

— Посмотрел зарплатную ведомость. Зарплата, конечно, немаленькая, но недостаточная для того, чтобы жить так, как он живёт. Однажды, уж извините, воспользовался служебной машиной, поехал за ним в областной центр. Он, оказывается, ездит в область с завидной регулярностью.

— Так, может, в обком вызывают или ещё куда?

— Бывает, что и в обком… Обычно это бывает в разные числа месяца, чаще по понедельникам. Но один раз в месяц он бывает в городе с завидным постоянством — третьего числа каждого месяца Степан Егорович ездит в областной центр и встречается там с молодым, хорошо одетым мужчиной в очках, который живёт в доме по адресу ул. Хмельницкого, 26, квартира 9. Встречаются они, как правило, в разных местах: то в кафе, то в ресторане, то в парке. Иногда после встречи один из них или оба сразу направляются в банк. Иногда Степан Егорович идёт в ресторан «Центральный» с уважаемой Верой Петровной Мотыгой, потом остаются там в гостинице на ночь. Кстати, похоже, что тёща моя, обычно женщина скандальная и ревнивая, в курсе, где он проводит время, но почему-то совсем не огорчается по этому поводу. И ещё. Похоже, что в те дни, когда Губенко после таких встреч направляется прямиком в банк, то кладет на счет не советские рубли, а зелёные доллары.