Татьяна Брукс - Душа

— Так тебя ж не было! Шлялся где-то, вот и приходилось целоваться с тем, кто был, — заступилась за дочь теща.

— Что ж это значит, если меня рядом не будет, то она будет целоваться с тем, кто окажется рядом? И, скажите, уважаемые, а это правило на меня распространяется тоже или только на вашу дочь?

— Ты поговори ещё! — заорал тесть. Он уже принял на грудь грамм этак под двести и чувствовал себя царём. — Ишь, правила он тут устанавливает.

— Тише, Стёпа, тише, соседи услышат.

Богдану ругаться не хотелось совершенно. Он всё больше склонялся к мысли, что необходимо последовать совету Вадима и попробовать «нарыть» на тестя компромат, чтобы держать в «узде».

«Прав Вадька, иначе он мне жить не даст…»

Не глядя ни на кого, Богдан вышел во двор. Краем глаза увидел, как в окне отодвинулась занавеска. За ним наблюдали.

«Надо перетерпеть сегодняшний день, — решил Богдан. — Мне здесь жить ещё полтора года. Совсем не годится, чтобы люди перемывали косточки следователю районной прокуратуры. Господи, на фига же я это сделал?»

Он подошёл к собаке, погладил её по голове. Взял пустую миску, наполнил её свежей, с колонки водой и поставил поближе к будке. Тибет, так звали собаку, с благодарностью посмотрел на молодого человека и стал жадно лакать воду.

«О-о-о, да тебе пить хотелось. Наверное, ты и голодный тоже…»

Богдан зашёл в дом.

— Ладно, батько, не ругайтесь. Выпили вчера крепко все. Мне плохо было… там… за сараем… Не хотел, чтобы Олечка видела меня в таком виде.

— То-то же… — уже миролюбивее пророкотал тесть.

— Валентина Анат… мама, давайте я что-то Тибету отнесу. Голодный, небось…

— Да там, в помоях, набери…

Богдан набрал из ведра, куда вчера, убирая со стола, соскребали остатки пищи, полную миску отходов для собаки и опять вышел во двор. Там, на крыльце, и нашла его Оля.

— О, привет. А ты чё тут сидишь?

— Жду, пока ты проснёшься. Не хотел тебя будить.

— Да-а-а, я вчера дала жару. Классно погуляли, правда? Ох, пить хочется… Сушит, — проговорила она, уже начав пить из кружки, что висела на цепочке у колонки. Напившись, изрекла:

— Ну, пошла я одеваться. Скоро гости придут.

Этот день Богдан постарается вычеркнуть из памяти навсегда.

Пытка, а не день. Что ж, он заслужил. Зачем поспешил жениться. Почему не отступил, когда почувствовал, что не надо этого делать? Зачем оставил Надю? Да что там оставил — предал! Она так нуждалась в поддержке! На. Получай.

Гостей пришло сегодня вполовину меньше — человек сто. Степан Егорович и Валентина Анатольевна по традиции нарядились в «молодых» и восседали на их местах. Все люди сегодня чествовали их. Часть гостей нарядились в цыган. Они всеми мыслимыми и немыслимыми способами старались выманить как можно больше денег у гуляющих на свадьбе. Предполагалось, что эти деньги пойдут на благоустройство жизни молодых. На коляску, пелёнки и соску для первенца. Столы опять были уставлены едой. Водка лилась рекой. Веселились все, кроме новоявленных супругов.

Оля выглядела усталой. Покрасневшие глаза, нос и всё лицо совершенно терялись на фоне её розового платья. Выделялись одни ярко накрашенные губы. Ни дать ни взять, женщина легкого поведения. Богдан старался не смотреть на свою жену. Ему было противно.

Костя, Таня и Влад с Оксаной зашли попрощаться перед отъездом. Богдан с тоской смотрел, как они, усевшись в машину, отъехали.

Хорошо хоть Ван Ваныч не уезжает, а то вообще один бы остался среди этих родственничков. Интересно, откуда тот маленький человечек с «хвостиками» по всей голове знает, как бывает плохо, когда человек остается совсем один? Наденька… Надо же…

Он подошёл к старому следователю, пожал ему руку.

— Спасибо, Ван Ваныч. Что бы я без вас делал? — сказал он тихо.

— Ничего-о-о, прорвёмся, — так же тихо ответил ему Котило.

Часам к восьми все опять расползлись по домам пьяные.

— Хух, закончилось, — вздохнул Богдан с облегчением. — Оль, а пошли к речке сходим?

— Пошли, — неожиданно согласилась она.

Богдан решил серьёзные разговоры сегодня не начинать. Оля устала. Он вообще весь на нервах.

Они взяли одеяло, бутылку лимонада и, сообщив родителям, что идут вдвоём на берег речки, ушли.

Темнота опустилась неожиданно быстро. Очертания окружающих берег кустарников постепенно таяли во мгле в опускающемся на реку тумане. Молодожёны лежали, раскинувшись на одеяле, и смотрели в небо, туда, где одна за другой стали появляться звёзды. Шевелиться не хотелось. Разговаривать тоже. Вдруг Оля спросила: