Татьяна Брукс - Душа

Стало совсем темно. Друзья сидели на берегу речки и вспоминали свои студенческие годы. Богдан слушал, но мысли его были далеко. Перед глазами стояло видение: в инвалидном кресле сидит худенькая девушка с грустными глазами, а он массажирует ей ноги. Она застенчиво улыбается и смотрит на него с такой благодарностью, что у Богдана замирает сердце от счастья. «Зачем же я, дурак, променял её на эту… — думал он, — зачем я это сделал?» Выплыла другая картина: дождь, темень, они с Костей носятся по больничному парку в поисках Нади. И он нашёл её лежащую на земле. Тогда при виде пьяной девушки у него были совершенно другие чувства, чем сегодня при виде пьяной жены. «Почему? В чём разница?»

Друзья проговорили до рассвета. И только когда солнце начало окрашивать небо и воду в жёлто-розовый цвет, когда оно коснулось деревьев, и засияли они, как звёзды на верхушках новогодних ёлок, когда утренняя роса стала переливаться всеми цветами радуги на посвежевшей траве, они отправились спать.

Богдан не пошёл в дом своей новоявленной жены, как планировалось изначально, предположив, что дверь закрыта на ключ и все смотрят радужные сны или пьяные кошмары после такой грандиозной попойки. Уступив друзьям свой раскладывающийся диван, постелил себе на полу. Приятно растянуть, наконец, на горизонтальной поверхности своё уставшее тело. «Прав был Ван Ваныч. Есть душа… Болит…» — успел подумать Богдан перед тем, как провалиться в тяжёлый сон.

И снилось ему, что стоит он на огромной, совершенно круглой площади какого-то большого города. Площадь эта заполнена людьми. Их лица повёрнуты в одну сторону.

— Что там? Что там такое?

Богдан тоже посмотрел туда, но ничего не увидел. И никто ему не ответил. Он стал пробираться в ту сторону, куда смотрели люди. Пробираться было тяжело, как всегда бывает во сне. Народ удерживал его, не пускал. Люди хватали Богдана за рукава, за полы рубашки, которая почему-то свободно висела на нём, как на вешалке, — то ли он похудел, то ли рубашка была слишком велика. Наконец, когда он, казалось, дошёл до края площади и должен был увидеть то, на что смотрели люди, все вдруг повернулись на девяносто градусов и стали смотреть в другую сторону.

Богдан опять стал протискиваться между ними. Когда он добрался до края площади в новом направлении, всё повторилось: люди повернулись опять в том же направлении. «О! Да они заставляют меня идти по кругу», — подумал Богдан. И вместо того чтобы идти по периметру, пошёл сквозь толпу через площадь.

— Ах, — неожиданно вздохнули люди.

Навстречу Богдану шли три человека. Очень старый элегантно одетый мужчина с ясными зелёными глазами и радостной улыбкой. Молодая невероятно красивая, одетая в строгое чёрное платье женщина. Она тоже улыбалась, правда, не так радостно, как старик. Между ними, держась за руки, шагала девочка на вид лет десяти-двенадцати. Она была грустной. Головка с коротенькой стрижкой и большим белым бантом сверху была низко опущена. Розовые пухлые губки крепко сжаты.

«Какая славная девочка», — подумал Богдан.

Старик и женщина подвели девочку почти вплотную к Богдану. Отпустили руки. Молча развернулись и пошли в обратном направлении. Девчушка так и осталась стоять перед Богданом, как провинившийся ребёнок. Он присел перед ней на корточки и спросил:

— Что случилось? Кто тебя обидел?

Она подняла голову, посмотрела на него совершенно взрослым взглядом, полным отчаяния.

— Ты.

Богдан открыл глаза. Тело била дрожь. На диване, вытянувшись во всю длину своего худого тела, спал Влад. Оксана гремела посудой на кухне.

«Какой странный сон. Какой-то очень реальный. Интересно, чем же я обидел этого ребёнка? И кто эта девочка? Кто были те двое, что привели её ко мне? Да, видно, долго мне ещё придётся круги наматывать».

Он посмотрел на часы. Полдесятого утра.

«Надо идти к жене. А так не хочется».

Умывшись, побрившись и выпив с Оксаной чашку чая, он поплёлся к своим новым родственникам. К двум часам должны были прийти гости похмеляться. Такова традиция свадебных гуляний в посёлке городского типа Тарасове. Предстоял сложный день.

— О, гляди, Валентина, зятёк наш явился. Где ж ты был, родимый? — прямо с порога начал упрекать Богдана Губенко.

— Дома. Спал.

— С женой спать нужно, а не дома, — грозно поучал тесть, — на хрена женился, чтобы отдельно от жены спать?

— Да толку-то. Она пьяная была в стельку. Вон, весь вечер у всех на виду с Колькой Пономарём процеловалась.