Кэтрин Стокетт - Прислуга

Возвращаюсь к работе — протираю стулья у бассейна, собираю разбросанные журналы мисс Селии, смахиваю с них налипшую грязь. В доме звонит телефон. Я вроде не должна отвечать, пока мисс Селия продолжает морочить голову мистеру Джонни. Но сейчас-то ее дома нет, а вдруг это Эйбилин с новостями. Так что иду к телефону, заперев за собой дверь.

— Резиденция мисс Селии. — Боже, надеюсь, это не мисс Селии звонят.

— Говорит Хилли Холбрук. Кто это?

Вся кровь потоком хлынула от головы в ноги. За пять секунд я превратилась в высохшую бескровную скорлупку.

Низким, не своим голосом говорю:

— Это Дорина. Служанка мисс Селии. (Дорина? С чего вдруг я взяла имя сестры?)

— Дорина. Я думала, служанка в этом доме — Минни Джексон.

— Она… уволилась.

— Правда? Позовите миссис Фут.

— Она… уехала из города. На побережье. На…

Мозги крутятся со скоростью тысяча миль в час, придумывая подробности.

— И когда же она вернется?

— Не ско-о-оро.

— Что ж, когда вернется, передайте ей, что я звонила. Хилли Холбрук.

— Да, мэм. Я передам.

Ага, передам. Лет через сто. Приходится привалиться к столу, передохнуть, пока сердце успокоится. Дело не в том, что мисс Хилли не сможет отыскать меня. Она могла бы заглянуть в телефонную книгу и выяснить адрес Минни Джексон с Тик-роуд. И я вполне могу рассказать мисс Селии о том, что произошло, объяснить, что я не воровка. Может, она мне и поверит. Но все погубит Кошмарная Ужасность.

Несколько часов спустя мисс Селия возвращается, нагруженная коробками. Помогаю ей втащить покупки в спальню, а потом задерживаюсь под дверью — подслушиваю, будет ли она, как обычно, названивать дамам из Лиги. Ну точно, слышу, как снимает телефонную трубку. Но тут же кладет обратно. Эта дурочка опять слушает гудки на линии — а вдруг кто-то пытается дозвониться.

На дворе третья неделя октября, а лето все пританцовывает в ритме электросушилки. Трава во дворе мисс Селии по-прежнему ярко зеленеет. Оранжевые георгины все так же пьяно улыбаются солнышку. И проклятые москиты каждый вечер вылетают на свою кровавую охоту, и салфетки подорожали до трех центов за пачку, и электрический вентилятор в моей кухне сломался окончательно.

Октябрьским утром, через три дня после звонка мисс Хилли, я прихожу на работу на полчаса раньше. Детей в школу проводит Шуге. Кофе засыпан в фильтр, вода налита. Приваливаюсь к столу. Тишина. Вот чего я ждала всю ночь напролет.

Холодильник взрыкивает перед тем, как выключиться. Прижимаю ладонь к его подрагивающей стенке.

— Минни, вы ужасно рано.

Торопливо открываю холодильник и прячу голову в его утробе.

— Доброе утро, — отвечаю, не вылезая оттуда. А сама думаю: «Если бы».

Перебираю артишоки, прохладные черенки покалывают ладони. От такого положения голова начинает раскалываться.

— Я собираюсь приготовить вам и мистеру Джонни ростбиф и еще… приготовить… — почти взвизгиваю я.

— Минни, что случилось?

Я и не заметила, как мисс Селия обошла раскрытую дверцу холодильника и остановилась рядом. Лицо у меня все побитое. Рассеченная бровь снова начала кровоточить — боль дикая. Обычно-то мои синяки в глаза не бросаются.

— Присядьте, дорогая. Вы поскользнулись? Опять споткнулись о провод вентилятора?

— Все нормально.

Стараюсь повернуться так, чтоб она оказалась с другого бока. Но мисс Селия крутится вокруг меня, глаза вытаращила, будто никогда в жизни ничего страшнее не видала. Одна белая леди говорила мне как-то, что на чернокожих кровь выглядит страшнее. Достаю из кармана клочок ваты, прижимаю к ране.

— Пустяки. Стукнулась об ванну.

— Минни, у вас кровь идет. Думаю, вам нужно наложить швы. Давайте я вызову доктора Нила. — Хватает телефон со стены, потом швыряет трубку обратно. — О, он же уехал на охоту вместе с Джонни. Позвоню доктору Стилу.

— Мисс Селия, мне не нужен врач.

— Вам необходима медицинская помощь, Минни. — И опять хватается за телефон.

Я что, действительно должна такие вещи объяснять?

— Эти врачи не работают для цветных, мисс Селия.

Она кладет трубку.

Отворачиваюсь к раковине и думаю про себя: «Это никого не касается, занимайся своим делом». Но я сегодня не спала ни минутки. Лерой буянил всю ночь, швырнул мне в голову сахарницу, выкинул на улицу мою одежду. Когда он пьет свою бормотуху, это одно, но… ох. Какой срам, даже ноги подкашиваются от стыда. В этот раз Лерой не был пьяным. В этот раз он колотил меня трезвый как стеклышко.