Маша Трауб - Моя бабушка – Лермонтов

— Скажите ей кто-нибудь! — попросила бабушка, но соседки вдруг умолкли. Они боялись переводить с русского на осетинский. А вдруг неправильно переведут? Личными переводчиками бабушки считались Варжетхан и Альбина. Но ни той ни другой во дворе не было.

— Так, тогда ты переводи, — бабушка выдвинула меня, — слово в слово. Переводи — вы должны забрать скот и уйти на футбольное поле.

Я оглянулась на соседок. Они поджали губы. Они все понимали по-русски. Но считалось крайне невежливо выставлять гостей среди ночи на улицу.

— Мы вам рады. Спасибо, что приехали, — сказала я по-осетински и еще раз оглянулась на соседок. Те улыбнулись. Значит, я перевела правильно.

— Уходите, вы не даете людям спать! Почему вы приехали так поздно? Премии уже вручили! — сказала бабушка.

— Вы — почетные гости. Мы ценим, что так долго добирались на выставку-ярмарку. Вы можете переночевать на этом дворе, — перевела я.

— Уходите немедленно! И угомоните своих животных!

— Почему вы не расположились на поле и не получили комбикорм для животных? — спросила я.

Тут бабушка, наконец, очнулась. Она ведь прекрасно понимала по-осетински. Да и при надобности могла бы сама все сказать.

— Ну зачем ты это им сказала? — запричитала бабушка. — И ты туда же! Мало мне Варжетхан с Альбиной, которые что хотят, то и говорят от моего имени!

— Тогда сама говори, — ответила я.

Бабушка вздохнула и стала сама разбираться с гостями.

Владельцы разнокалиберного скота, который бродил по нашему двору, выехали из своего села еще на рассвете и добирались целый день. Только сейчас приехали, но на поле уже все занято. В Доме культуры, который был оборудован под гостиницу, мест тоже не нашлось. Родственников в нашем селе, у которых можно было бы остановиться, у этого достойного клана скотовладельцев, по удивительной случайности, не оказалось. Была только бабушкина газета, которую они показывали всем соседям, до которых могли достучаться в этот поздний час. Соседи сказали идти на Энгельса. Но кто-то видел, что бабушка на Энгельса не вернулась, и скотовладельцам вместе со скотом посоветовали идти на Ленина. Надо сказать, что эти прекрасные люди — Фатима и Гарик — ходили по селу со всем своим орущим, крякающим и мычащим выводком. И село, естественно, проснулось в полном составе и долго не могло уснуть. На Ленина им понравилось. Фатима быстро разожгла походную керосинку и начала готовить чай. Гарик сходил на поле и принес животным общественный корм. Пока пытались добудиться бабушки, женщины принесли еду, а скоту нанесли воду и подгнивших яблок в качестве десерта. Животные наелись и уснули. Фатима поднесла бабушке травяной чай.

— Ладно, оставайтесь, завтра разберемся. — Бабушка выпила чай и ушла спать.

Утром она проснулась от странного ощущения. Открыла глаза и увидела над собой барана. Он стоял и смотрел на нее. Бабушка приподнялась на локте и увидела, как по комнате ходят гусята и цыплята. Она решила, что сошла с ума, и закрыла глаза. Открыла и снова увидела барана, который жевал простынь. Точнее, барашка. Совсем молоденького. Еще вчера он считался ягненком.

Во дворе переругивались соседки — живность успела загадить двор так, что нужно тянуть шланг от колонки, чтобы все это смыть. Фатима и Гарик спокойно сидели над своей конфоркой и пили кофе. Бабушке Фатима поднесла чашку. Главный редактор выпила кофе и побежала на футбольное поле выбивать место под вновь прибывших животных.

— Нет мест! — кричал Алик. — Ты бы меньше свою газету распространяла!

— Люди добирались целый день ради этой выставки.

— Все добирались! Они опоздали! Что я, должен им свой двор и свою постель уступить?

— Сейчас они сидят на Ленина. И какают на Ленина. Они какают мне на голову! И это — не образное выражение!

Кое-как животные были выдворены со двора на Ленина и препровождены на поле, где Алик нашел для них стойло. Фатиме и Гарику выделили два койко-места в Доме культуры, между прочим, в отдельной комнате — красном уголке. Больше негде. Бабушка целый день брала интервью, руководила выдачей призов, писала репортаж, сбегала в типографию и приползла домой поздно вечером. Домой — это на Ленина. До Энгельса у нее не было сил дойти. И, конечно, первое, что она увидела — расположившийся во дворе скотный двор. Фатима опять колдовала над своей горелкой и опять поднесла бабушке травяной чай.

В гараже, который выделила им бабушка — не на улице же спать — они уже полноценно обустроились, Фатима прошлась по соседкам, дошла до склада-амбара и принесла постельное белье, посуду. Она даже занавески повесила на двери гаража с внутренней стороны. Чтобы было по-домашнему уютно.