Эдвард Форстер - Морис

— Более чем нелепое, — эхом отозвался голос, — но я подумал, что после всего, чем я тебе обязан, мне надо прийти и рассказать про Алека.

Клайв воспринял лишь самый минимум. Он предположил, что «Скаддер» — это fason de parler 14 14 Фигура речи (фр.). , подобно тому как некто сказал бы «Ганимед», ибо близость с любой социальной неровней была для него немыслима. Он, так сказать, чувствовал себя подавленным и оскорбленным, поскольку ему казалось, что Морис в последние две недели стал нормальным и был так откровенен с Анной.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — заверил он, — а если ты хочешь отплатить нам за то, чем ты, по твоему выражению, нам обязан, так выкинь эти губительные мысли. Мне очень горько, что ты говоришь о себе такое. Когда мы имели на сей предмет подробную беседу, в ту ночь, в коричневой комнате, ты дал мне понять, что страна Зазеркалья наконец-то осталась позади.

— Это когда ты принудил себя поцеловать мне руку? — уточнил Морис с умышленной жестокостью.

— Не упоминай об этом, — покраснел тот, не в первый и не в последний раз, на мгновенье заставив отщепенца его любить. Затем он снова впал в интеллектуализм. — Морис… О, мне тебя несказанно жаль, и я очень, очень прошу тебя устоять против возвращения этого безумия. Тебе станет лучше, если устоишь. Поживи у нас, на воздухе, среди своих друзей…

— Я уже сказал, я здесь не для того, чтобы выслушивать советы, равно как и не для того, чтобы рассуждать о мыслях и идеях. Я создан из плоти и крови, и если ты способен снизойти до столь низменных материй…

— Да, совершенно верно, я страшный теоретик, я знаю.

— …то называй, пожалуйста, Алека по имени.

Это напомнило им обоим ситуацию годичной давности, но теперь Клайв содрогнулся от сравнения.

— Если Алек — это Скаддер, то он, между прочим, больше у нас не служит. Его даже нет в Англии. Он уплыл в Буэнос-Айрес как раз сегодня. Впрочем, продолжай. Я готов вновь открыть эту тему, если смогу тебе хоть чем-то помочь.

Морис шумно сдул щеки и начал обирать цветочки с высокого стебля. Они исчезали один за другим, точно свечи, которые гасила ночь.

— Я разделил с Алеком все, — сказал он после глубокого раздумья.

— Что — все?

— Все, что у меня есть. Включая мое тело.

Клайв вскочил со всхлипом отвращения. У него возникло желание ударить это чудовище и убежать, но он был цивилизованным человеком, поэтому желание его было вялым. В конце концов, они оба воспитанники Кембриджа… столпы общества; он не должен применять насилие. И он его не применил; он остался спокоен и предупредителен до самого конца. Но его снулое неодобрение, его догматизм, тупость его сердца оттолкнули Мориса, который смог бы уважать только ненависть.

— Я выразился оскорбительно, — продолжал он, — однако мне надо было убедиться, что ты все понял. Алек спал со мной в коричневой комнате в ту ночь, когда вас с Анной не было дома.

— Морис… О, Боже мой!

— И еще в городе. И еще… — тут он остановился.

Даже испытывая тошноту, Клайв прибегнул к обобщению — это было частью той умственной размытости, что возникла у него после женитьбы.

— Но позволь… Единственное извинение любых отношений между мужчинами состоит в том, что они сохраняются чисто платоническими.

— Не знаю. Я пришел рассказать тебе, что я сделал.

Да, именно это было причиной его визита. Он закрывал книгу, которую больше не собирался перечитывать, и лучше такую книгу закрыть, чем позволить ей валяться в грязи. Том их прошлого должен возвратиться на свою полку, там было ему место — среди сумрака и засушенных цветов. Он обязан был так поступить и ради Алека тоже. Алек не должен страдать из-за примеси старого в новом.

Любой компромисс опасен, поскольку подспуден, и, закончив исповедь, Морис должен навсегда исчезнуть из мира, который его взрастил.

— И еще я должен сказать тебе, что сделал он, — продолжал Морис, стараясь скрыть свою радость. — Он ради меня пожертвовал карьерой… без гарантии, что я пожертвую чем-то взамен… и еще недавно я и правда не стал бы… До меня всегда медленно доходило. Я не знаю, было ли это с его стороны платонизмом, или нет, но он это сделал.

— Что значит — пожертвовал?

— Я сегодня ездил провожать корабль… Его там не было…

— Скаддер не сел на пароход? — закричал сквайр в негодовании. — Эти людишки просто невозможны. — Затем он замолчал при мысли о будущем. — Морис, Морис, — сказал он с некоторой нежностью. — Морис, quo vadis? 15 15 Камо грядеши (лат.). Ты сходишь с ума. Ты совершенно потерял чувство… Могу я спросить, намерен ли ты…