– Дочь? – спросил он. – Какая дочь?
Фэй решила бы, что отец впал в маразм, если бы не знала правду и не понимала, что вопрос этот мог объясняться не только помутнением рассудка.
– Это я, папа, – ответила она и решила рискнуть. – Это я, Фрейя.
Это имя явно затронуло что-то в глубинах его памяти, потому что лицо его исказила гримаса, и он бросил на Фэй взгляд, полный боли и отчаяния. Она подошла к нему и аккуратно обхватила его хрупкое тело.
– Ну что ты, – сказала она. – Не надо, не расстраивайся.
– Прости меня, – он вперил в нее пристальный взгляд, несвойственный человеку, который всю жизнь старался никому не смотреть в глаза. – Прости меня, ради бога.
– Все уладилось. Мы все тебя любим.
– Правда?
– Тебя все очень любят.
Он долго рассматривал лицо Фэй.
Пятнадцать минут спустя все забылось. Фрэнк рассказывал ей о чем-то, как вдруг осекся на полуслове, с улыбкой посмотрел на дочь и спросил:
– А вы кто?
Но все же то мгновение что-то в нем встряхнуло, высвободило что-то важное, потому что теперь, помимо прочего, он рассказывал ей о Марте, о том, как они прогуливались по ночам в тусклом свете луны: Фэй никогда прежде не слыхала этих историй, а медсестер они смущали, потому что было совершенно ясно, что гуляли Фрэнк и Марте после секса. Он воспрял духом, словно сбросил какое-то бремя. Даже медсестры это заметили.
Фэй снимает квартирку неподалеку от дома престарелых, каждое утро приходит к отцу и проводит с ним весь день. Иногда он ее узнает, но чаще всего нет. Рассказывает старые истории о призраках, о заводе “Кемстар”, о том, как рыбачил в Норвежском море. Время от времени он смотрит на нее таким взглядом, что Фэй сразу понимает: на самом деле он видит перед собой Фрейю. В такие минуты она его утешает, обнимает, говорит, что все наладилось, по просьбе отца описывает ферму, причем обязательно приукрашивает – не поросший ячменем клочок земли перед домом, но целые поля пшеницы и подсолнухов. Фрэнк улыбается. Представляет себе картину. Он радуется, когда слышит об этом. Радуется, когда Фэй говорит: “Я тебя прощаю. Мы все тебя прощаем”.
– Но почему?
– Потому что ты хороший человек. Ты сделал что мог.
И это правда. Он действительно сделал все, что в его силах. Он, как мог, старался быть хорошим отцом. Просто раньше Фэй этого не замечала. Порой мы слишком увлечены собственной историей и не замечаем, что в чужой истории мы лишь на вторых ролях.
Фэй делает для отца, что может: успокаивает, не дает заскучать и прощает, прощает, прощает. Тело его и разум ей спасти не под силу, но она может снять груз с его души.
Порой бывает так, что они беседуют и Фрэнк засыпает, не договорив. Пока он спит, Фэй читает – точнее, перечитывает – сборник стихотворений Аллена Гинзберга. Иногда звонит Сэмюэл; тогда она откладывает книгу и отвечает на его вопросы, на все его пугающие вопросы: почему она уехала из Айовы? Бросила университет? И мужа? И сына? Фэй старается отвечать подробно и честно, пусть ей и страшно. Она в буквальном смысле впервые в жизни ничего не утаивает, рассказывает, как есть, обнажает душу, и это вызывает у нее почти что панику. Она никому прежде не открывалась целиком, лишь по частям. Этот кусочек Сэмюэлу, этот отцу, ну а Генри почти ничего. Как все яйца не складывают в одну корзину, так и Фэй не доверялась кому-то одному. Ей казалось это слишком опасным. Все эти годы она боялась, что если кто-то узнает о ней всю правду, узнает, какая она на самом деле, заглянет ей в душу, то ни за что не полюбит, потому что там нечего любить. Не настолько широка была ее душа, чтобы вместить в себя душу другого.
Теперь же Фэй рассказывает Сэмюэлу обо всем. Отвечает на его вопросы. Ни о чем не умалчивает. Даже если отвечать страшно (вдруг Сэмюэл поймет, что она чудовище, и перестанет ей звонить?), она все равно говорит ему правду. Порой Фэй думает, что теперь он точно в ней разочаруется, поймет, что любить ее не за что, но происходит ровно наоборот. Сэмюэл интересуется ею еще больше, звонит еще чаще. Иногда звонит просто поболтать – не расспросить о ее уродливом прошлом, а узнать, как прошел день, как погода, что нового. И Фэй надеется, что в один прекрасный день они смогут общаться с открытым сердцем, будут заново узнавать друг друга, не поминая былые обиды и ее извечные ошибки.
Она потерпит. Все равно побыстрее не получится – доверять никого не заставишь. Она будет ждать, ухаживать за отцом, отвечать на бесконечные вопросы Сэмюэла. Если сын захочет узнать ее секреты, она ему их доверит. Захочет поговорить о погоде – она поговорит с ним о погоде. Захочет обсудить новости – она обсудит с ним новости. Она включает телевизор, чтобы посмотреть, что в мире делается. Сегодня только и разговоров, что о безработице, глобальном дегиринге, рецессии. Люди в панике. Нестабильность велика, как никогда. Грядет кризис.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу