Дмитрий Каралис - Дела семейные

Гости на редкость послушно чокнулись, не пытаясь довесить к лаконичному тосту свои мудрые добавления, и я заметил, что в бокале Алексея играет пузырьками минеральная вода.

— Три минуты на закуску! — голосом диктатора объявил дядя Жора, поставив пустой бокал и взглянув на часы. — Затем…

Дядя Саша рассмеялся и хотел что-то сказать, но дядька остановил его властным движением руки:

— Гуревич, подожди!.. Первым выступит мой зам — хохол Саенко, потом я дам слово главному татарину Рахимову, а потом уже ты скажешь теплые слова от лица всех сибирских евреев. Представителей других национальностей и профессиональных кланов прошу заранее подавать заявки моему племяннику и флаг-секретарю Кириллу. Вот он сидит справа и втихаря пьет водочку.

Это была милая неправда — все видели, что я, как и Катька, лишь пригубил бокал с «Алазанской долиной». На мне были угли для шашлыков и работа с фонтаном.

Я сделал вид, что оглядываюсь, и засек на лице космонавта добродушную улыбку — смелость дядижориной реплики о порядке выступления явно пришлась ему по вкусу. Он ел салат «оливье» с помощью ножа и вилки и ровно держал спину. Вот она, школа советской космонавтики!

Я видел, как мать с отцом перешептываются и внимательно поглядывают в нашу сторону. Тетя Зина посылала Катьке улыбки: «Все хорошо, доченька! Только не горбись!»

— Слева от вас моя двоюродная сестра Катя, — я чуть наклонился к космонавту. — Учится в медицинском…

— Это хорошо, — кивнул космонавт и повернулся в сторону Катьки. — Медики нам нужны, как никогда.

— Кому это «вам»? — дожевав, спросила Катька.

— Стране, обществу. Медицинская наука делает сейчас огромные успехи… Меня, кстати, зовут Алексей, — запоздало представился космонавт.

— А мы слышали, — весело сказала Катька. — И сразу запомнили.

Три минуты отведенные на закуску истекли, и с бокалом в руке поднялся грузный заместитель дяди Жоры — Саенко.

Дядя Жора заливисто свистнул в два пальца, требуя тишины и внимания, и позвякивание приборов уступило место шороху фонтанной струи. Стало почти тихо.

— Шо могуть казать хохлы этим двум гарним хлопцам? — дурачась, начал Саенко и вытянул из-под стола красивую коробку, перевязанную ленточкой. — Да тильки то, як они их дюже любят! — Его круглое лицо с кустистыми бровями расплылось в улыбке. — И шоб усе знали, як хохлы их любять, они дарят им футбольный мяч ленинградского «Зенита» с автографами игроков основного состава! «Зенит», знамо дело, не кыивское «Дынамо», и потому в коробочке я сховал…Сами побачите!

Коробка поплыла к отцу с дядей Жорой, и космонавт поправил узел галстука:

— Я болею за «Спартак»… — он налил себе в рюмку минералки и выпил вместе со всеми. — Но «Зенит» тоже ничего, старается…

Отец с улыбкой вылез из-за стола и отнес коробку на ковер рядом с палаткой.

Дядя Вася Рахимов, старинный друг отца, тоже попытался коверкать слова — на татарский манер: «…твоя моя уважает…», но рассмеялся, махнул рукой и продолжил тост по-русски. Он вручил отцу и дяде Жоре две коробочки с часами, чтобы братья всегда жили в дружбе и в едином времени.

Гуревич сказал, что сибирские евреи в его лице всегда помнили и будут помнить гостеприимный дом Банниковых, ценили и будут ценить помощь и доброту, исходящую от Ленинграда, и никогда не забудут таежных невзгод, перенесенных вместе. Подарки — дядя Саша загадочно похлопал себя по внутреннему карману пиджака, — он вручит братьям позже.

— Так он кто — геолог или ученый? — тихо спросил Алексей.

— Был геологом, а сейчас ученый, — я извинился и пошел проверить насос в колодце.

Отец подманил меня взглядом: «Наверное, пора угли готовить. Как тебе Алексей?»

— Нормально, — сказал я. — Хороший дядечка. Только молчун.

— А что ты хочешь? — пожал плечами отец. — Такая работа…

Гости пьянели медленно, расчетливо, оставляя силы для нескончаемой вереницы тостов и вечерних посиделок — я знал эту манеру компании отца и дяди Жоры, многие половинили стопки или чуть пригубливали водку, предпочитая веселый разговор и шутки мрачноватому отупению.

Я разжег мангал в дальнем конце участка, и потянуло сладковатым ольховым дымом. Насос я выключил — зудящая шпага фонтана мгновенно убралась в пушечный ствол ракеты.

Подарков на ковре возле палатки прибавлялось. Сверточки с бантиками, коробочки и коробки, красивые пакеты, очевидно с рубашками — все это манило воображение, их хотелось скорее открыть, развернуть, глянуть, чем одарили юбиляров.