Кэндзи Маруяма - Сердцебиение

Тот юнец, кажется, двигался в сторону виллы — звучный бас, гремевший из динамиков, слышался теперь явственней. «Смерть, и только смерть, сделает тебя свободным, — рокотал голос. — Именно в этом мгновении — суть человеческой жизни». Так, по крайней мере, слышалось мне. Но люди, приехавшие на озеро развлечься и отдохнуть, наверное, пропускали эти мрачные призывы мимо ушей. Для них проповедь — лишь досадный и назойливый шум, мешающий насладиться купанием в один из последних дней лета. Всей этой толпе кажется, что мир устроен наилучшим образом. Радуясь отдыху и безделью, они не замечают окружающей их стены. Но мне она отлично видна. Я никогда о ней не забываю — даже во сне. Стена окружает меня со всех сторон. И парень хочет пробить брешь в этой несокрушимой преграде. С жалкой игрушкой в руках — ручная дрель и то мощнее — он атакует каменную стену собственным телом.

Я был кругом не прав — признаю. Правы те мои знакомые, которые увещевали: «Другой жизни нет и быть не может». Но я не стану тратить время на споры с хамелеонами. О, как быстро меняют они свой цвет, приспосабливаясь к переменам в окружающем мире, как извиваются, стремясь избежать любых конфликтов, как охотно со всем соглашаются, лишь бы не сойти с прямой и накатанной дорожки безбедного житья! Это существование было не для меня. Я знал, что тоже так могу, да только не стал.

Какова же все-таки конечная цель, к которой стремится С. или те, кто за ним стоит? Может быть, они хотят окружающий мир перекрасить в свой цвет? Недовольны мутным, размытым колером нашего общества и стремятся достичь четких контуров и раскраски? Или их планы не идут так далеко и им достаточно просто показать всему миру, какого цвета они сами? Неужели смысл их действий только в этом?

Меня с неудержимой силой клонило в сон. Отяжелевшее тело мокло в горячей воде, а мысли бродили где-то далеко за пределами эмалированных стенок ванны. Сначала передо мной возникла вчерашняя женщина — без лица, одно только тело, и я долго его рассматривал. Потом вспомнилась жена, вспомнилось, как я принимал когда-то ванны вместе с детьми. Но эта картина лишь промелькнула и исчезла. Остался я один, осталось ощущение пустоты. Словно я качаюсь на волнах посреди безбрежного моря. Как хорошо! Будто спишь и тебе снится, что ты видишь сон. Яростные слова проповеди больше не терзали мою душу.

Я думал, что задремал всего на пять-десять минут, но, выйдя из ванной, увидел по часам в гостиной, что пролежал в воде целых полтора часа.

Еще не было и двенадцати. Солнце просвечивало листву деревьев насквозь, в лесу надрывалась кукушка, шум на озере достиг апогея.

Парень и пес еще не вернулись. Я был на вилле один. Как там парень, не проголодался? Я верю ему. Такой не сбежит. Скорее уж пес даст деру, чем он. И С., наверное, тоже так считает. Может, парень купается? Как мало времени осталось у него делать все, что ему хочется! Завтра его ждет взлет к ослепительному сиянию, а сразу за тем скорее всего арест. Или неудача и смерть?

После захода солнца я должен буду отвезти парня в соседнюю префектуру. По всей вероятности, там он встретится с С. Наверное, тот расскажет мне обо всем и попросит о помощи. Может быть, даже пригрозит. Что мне ответить ему? Сказать, что я готов на это и без его просьб и угроз?

Я полон воодушевления, меня не испугает никакой, пусть самый безрассудный, приказ. Волнует меня другое — что будет после того, как завтра я отвезу парня в город? Больше всего я боюсь, что мне велят немедленно исчезнуть и даже не позволят увидеть, как все это будет.

Я пошел на кухню чего-нибудь пожевать. Доставал из холодильника все подряд и ел прямо руками. Может быть, мне тоже недолго осталось питаться всякими разносолами. Сваренный утром рис с кэрри уже остыл. Им я накормлю парня. И жратву для собаки тоже надо приготовить. Я зажег плиту.

Может, выйти им навстречу? Вдруг с парнем что-нибудь случилось? Если у него солнечный удар, я мир переверну, но к вечеру поставлю парня на ноги. А если он, испугавшись последствий своего деяния, бежит сломя голову прочь от виллы, я догоню его и притащу назад, как бы он ни брыкался. Другого такого шанса в моей жизни уже не будет.

Бросившись к машине, я на полной скорости понесся по набережной. Я почти не смотрел по сторонам и чуть не сбил встречного мотоциклиста. Нет, все-таки задел заднее колесо, и тот грохнулся на мостовую. Вскочив на ноги, он первым делом поднял мотоцикл, а уж потом снял шлем и осмотрел себя — все ли цело. Убедившись, что травм нет, юнец кинул на меня злобный взгляд. Но я рявкнул на него с перекошенным от ярости лицом: «Куда прешь, паскуда!» Откуда и слова-то такие взялись? Паренек весь сжался от моего бешеного рыка, ни слова не говоря, вскочил на свой драндулет и умчался. Если бы их была целая банда, я вел бы себя точно так же.