Виктор Попов - Чел. Роман

– Что? – молча спрашивает она, лишь дернув подбородком.

– Шоколад, – отвечает Глеб, потянув носом.

– Что? – уже вслух, сквозь маску мычит Линер.

– Шоколад, – повторяет Глеб, обведя палату руками.

Линер приспускает маску. Аромат шоколада сладкой, пьянящей терпкостью наполняет ее нос, мурашками пробегая по всему телу. Линер машинально подносит бинты к носу – от них голова кругом. Белая спускает маску и извиняется:

– Да, да… Такой объем бинтов сглаживает запах… А без них… Я забыла вам об этом сказать…

Итак, Dane снова с вами. Ну, вот и сильные мира сего обозначили свое присутствие. Федералов пока нет. Мэра пока тоже. Говорят, он у САМОГО. Но есть зам. Небезызвестный господин Лесков. Из бывших особистов и, кстати, еще тот левша. Блохи, которых он конструирует, почище той самой будут. В мелкоскоп только и узришь всю подноготную. Но для начала слово ему. Он парень модный, у него страничка в небезызвестной сети. Можно, конечно, и интервью дать с телика. Но так его все видели. А вот читали, может, и не все. Тем более что при сравнении выясняются любопытные подробности. Итак, написано: «За ночь умерло еще шестнадцать пострадавших. Светлая память».

На телике говорит о восемнадцати. Позвольте, шесть – не восемь. Ну, допустим – еще не знал. Не было полной инфы. Смотрим время. Действительно. Твит часом раньше. Но умерли-то вечером. А не за тот час. И умерших не сотни. Трудно запутаться. Ладно, забыли это. Но дальше полный кавардак. В посте: «Люди несут цветы и ставят свечи. Призываю граждан не оставаться в стороне. Мы должны быть вместе в эти тяжелые дни».

И фото прилагается. Но в интервью для телика Лесков призывает людей никуда не ходить. Не создавать толпу. Предлог – возможное повторение теракта. Так давайте определимся: мы вместе или мы никуда не выходим? Сидим по домам. Пьем чай с печеньками. Тупо верим выданной теликами картинке, а не глазам и ушам своим.

Дальше больше. По словам господина Лескова, количество выздоровевших в 91-й больнице не выходит за рамки среднестатистических показателей. Ну, во-первых, никаких цифр нет. Есть ссылка на какую-т чрезвычайно абстрактную статистику. Извините, средние данные по какому отделению? За какое время? «Выздоровевших» – это как? Покинувших больницу на время или насовсем? Хронические, которым сбили кризис, – они тоже выздоровели? И вот те, кого переводят в хоспис через дорогу, они как идут? По какой статье? Господин Лесков ничего не объясняет. Ни удивлюсь, что и цифр никаких нет. Нет у него никакой статистики. Зато, как это ни странно, она есть на улице. Мы походили тут по периметру и опросили людей. За пять минут нашли десяток выписанных за утро. Еще столько же ушли сами, не дожидаясь официальной выписки. Двадцать человек за утро – это много или мало? Смею думать, что много. Но самое интересное, что, судя по ответам, терапия здесь совсем ни при чем. Все опрашиваемые выздоровели как-то вдруг. А была ли болезнь – так и хочется спросить! Кто диагноз ставил и с какой целью? И больные ли это вообще? И кому это массовое исцеление выгодно?

Дальнейшее без комментариев, с приветом господину Лескову. Мой кор опрашивает население. Смотрите, уважаемый, и крепитесь. Так ведь и прогнозы врачей станут оптимистическими. Но вы ведь реалист, господин Лесков. Реалист! Слово-то какое «ненашенское». Нам бы всё чудеса да веру в высшие силы!

– Простите, вы из этой больницы сейчас вышли?

– Да.

– Вы с теракта?

– Нет, у меня с ДТП травмы.

– А что было?

– Открытый перелом правой ноги. Два ребра. Ключица. И руки по мелочи.

– А вы же без костылей и вообще…

– Да. Вот встал и пошел.

– И как вы все это объясняете?

– Никак. Мне, честно говоря, по х…

– А вот тот больной, от которого все якобы вылечиваются.

– Да, говорят, всё от него.

– Вы его не видели?

– Нет. Я в соседней палате был. Ладно, хорош, меня тут встречают… Гриня!!! Глянь, я как новый! Сам в шоке, братан!

– День добрый! Вы, я вижу, с этой больницы?

– Ну, да.

– Что у вас было – травмы или что еще?

– Ожоги.

– Вы с теракта.

– Нет, бытовой газ. Я с области. Особо тяжелый. 80%.

– Но ведь вы…

– Да, ничего. Как новый.

– Какая терапия?

– Не знаю. С утра проснулся. Ожоги все сошли. И пятна не осталось.

– А вы видели того, с кем это все связывают?

– С третьей палаты? Нет.

– А может, там и нет никого?

– Может…

– Вы с какого отделения?

– С онкологии.

– Сами там были?

– Нет. Вот сын. Уже не ходил. Неоперабельный. Собирались домой забирать. А с утра гляжу – играет. Просветили. А там нет ничего.