Виктор Попов: Чел. Роман

– Проголодались? Должно появиться чувство.

Соглашаюсь:

– Да. Действительно. Пока шли, не обратила внимания.

– И я тоже… Так… Что у нас здесь?

Заглядывает в холодильник. Спрашивает, не оборачиваясь:

– Вы как-то особенно питаетесь или…

– Нет, в первые месяцы плохо было – ограничивалась… А сейчас ничего особенного. Ем почти что все подряд. Что хочется.

– И правильно. Это им хочется. Их не обманешь. Есть пара тортиков черничных. Побалуемся?

– Почему бы нет!

Киваю – и вдруг еще один вопрос – очередное беспокойство:

– Если все возвращается на круги своя, что с тредом? Исчез, как и не было?

Открываю ноут. Он включается мучительно долго. Белая успевает поставить на стол тарелки с тортом и чашки. Экран, наконец, вспыхивает – и снова чудо! Тред идет. Не вчитываясь, отматываю на закладку. Да. Идет. И шел все это время. Они все еще здесь.

«Где? И кто – они?» – спрашиваю себя, но уже не пытаюсь найти ответ. Нет смысла. До ночи диск будет отформатирован. Резервная копия на карте уничтожится вместе с картой. Вспоминаю: «Вода и огонь – лучшее средство…»

Чайник щелкает кнопкой. Белая ждет минуту и наполняет заварник. Отмечаю:

– Не очень удобный вариант… Заварной чай… Для вашей-то работы… Мы там – все на пакетиках…

Кивает.

– Соглашусь. Но… Хоть в чем-то в жизни нужно не спешить… Иначе…

– Что?

– Иначе будет как с моим мужем и детьми…

Колеблюсь пару мгновений, но все-таки уточняю:

– Он виновник?

– Нет. Всё по правилам. Но если бы ехал чуть медленней, то успел бы отвернуть…

Прячась от ее ледяного взгляда, смотрю на тред:

Белая разливает чай по чашкам. Интересуется:

– Крепче?

Отрываюсь от экрана:

– Нет. Я не любитель. Скорее воду подкрасить.

– Хорошо… Я так прямо заварку и пью, как китаец. Муж приучил. Он стажировался у них одно время.

– Что-то их традиционное?

– Нет. Обычная хирургия. Своего рода международный обмен.

– У вас такого не бывает?

Изображаю удивление.

– Чего именно?

– Обмена.

– А… Ну, в вашем смысле – да. Но командировки случаются.

– Только никто о них не знает.

– И это верно.

Пью чай мелкими глотками. Цепляю ложечкой торт. Черника еще живая. Только чуть подмерзшая.

«Что?! Они сели в вагон? А как же…»

Пробегаю глазами только что прочитанное. Невольно осматриваюсь и прислушиваюсь. Тупо соображаю: «Они едут как будто бы ничего не случилось. Не было никакого взрыва. Так, что ли?»

Белая ловит мой беспокойный взгляд, читает его по-своему и объясняет:

– Моих пока нет никого. Но в течение получаса соберутся. Я дала команду.

– Нет, я не о том… Тут…

– Что?

Думаю, стоит ли посвящать в суть треда Белую. Захожу издалека.

– А вот, по-вашему, Маргарита Анатольевна, куда они исчезли?

– А они были?

– Хм… Очевидно – были… Вы же сами брали образцы тканей. Мы с вами проводили перевязку. Если можно так это назвать…

– Брала. Перевязывала. Но…

Белая доедает кусок и облизывает ложку. Терпеливо жду, пока она положит вычищенную до блеска ложечку на тарелку и завершит оборванную мысль:

– Мне все это начинает казаться плодом какой-то коллективной галлюцинации на почве теракта и праздников.

– Ну, знаете… Какая-то уж очень изощренная галлюцинация. А то, что в коридорах, – это тоже галлюцинация?

– Это ее последствия. Они-то как раз могут быть вполне материальными.

– Нет, вы уходите от проблемы. Списать все на коллективное сумасшествие очень просто. Но я видела. Да, я видела то, чего быть не может. Но это же не значит, что этого не было… Ссылка на невозможность – не аргумент. Многие простые вещи когда-то были невозможными, но теперь они есть.

– Хотите сказать, что когда-то люди, умерев, будут тем не менее оставаться живы?

– Я просто доверяю своим глазам. Ни я, ни вы не знаем, что будет. Но мы видели с вами это, и вы не можете это отрицать.