Виктор Попов - Чел. Роман

Линер возвращается на исходную точку, на ходу набирая шефу.

– Да, говори.

Он спокоен.

– Мне кажется, ситуация выходит из-под контроля…

– Да, я слышу. Что-то и вижу. Ты где?

– В угловом холле на третьем этаже. По диагонали от вашего входа.

– Хорошо выбранная точка… Но, я думаю, ты несколько преувеличиваешь опасность.

– Преувеличиваю? Оцепление с восточной и южной сторон на пределе. Я не знаю, что там с северной, но больше всего меня беспокоит запад.

– А что такое?

В голосе шефа чувствуется легкое напряжение.

– Там здания в качестве преграды. Наиболее удобное место для прорыва на территорию. И оно ближайшее к вертолетной площадке.

– Ну, три минуты-то они продержатся?

– Такова готовность?

– Да. Пострадавший уже в холле. Улаживаем последние формальности. Уточняем маршрут. Так что успокойся. Не успеют. А дальше Опалев разберется. Если придется, конечно. Может, и сами разойдутся. Так что люди меня как раз меньше всего беспокоят. А вот фауна наша, согласись, как-то странно себя начала вести. С ней могут быть проблемы…

– А что?

Линер, увлекшись людьми, на время упускает из виду этот момент.

– Так ты у окна или где? Не видишь, что ли, ничего? Посмотри…

Шеф обрывает разговор. Линер кладет закрытый ноут на подоконник и опирается на крышку ладонями. Двор заметно преобразился. Птицы и бабочки, покинув крыши, стены и окна – только теперь Линер обращает внимание на непривычно прозрачное окно перед ней – будто по чьему-то приказу, концентрируются у входа в реанимацию. «Живой коридор» от реанимации до вертолетной площадки выглядит как картина из какой-то сказки. Бойцы с ног до головы облеплены бабочками. Щитов и шлемов не видно. Стенки «коридора» – два лоскутных одеяла. Бойцы время от времени пытаются стряхнуть с себя бабочек, но все без толку. Вспорхнувшее на мгновение облако возвращается обратно. С птицами другая беда. Они сплошным ковром занимают образованный бойцами «коридор» и прилегающее к нему пространство с внешней стороны. Не уместившиеся на земле кружат над двором огромными стаями, взмывая и пикируя, удивительным образом при этом не сталкиваясь, словно полет их регулирует какой-нибудь диспетчер. И что на земле, что в воздухе птицы – вопреки людскому крику, битому стеклу и ревущим сиренам – подчеркнуто молчат…

– На главном входе пробились в фойе, – слышит Линер за спиной.

– А? Что? – Линер оборачивается и видит Белую у телика.

– Я говорю про центральный вход, ну тот, что со стороны хосписа… Тут прямое включение…

Картинка на экране скачет. Оператор, похоже, находится непосредственно в толпе. Парадные раздвижные двери разбиты. Ступени забиты людьми. Часть больных на носилках. Дети в красных шапках на руках взрослых. Полиция, по-видимому, вытеснена в коридоры, но еще держится. Несколько штурмующих забираются с плеч других на балкон над входом и разбивают окна, не прикрытые решетками. Их встречают. Завязывается первая потасовка. Забравшиеся – вполне себе здоровые. По крайней мере, так решают опалевцы. Их ничего не сдерживает. Дубинки идут вход, да так, что двое штурмующих, спасаясь, слезают обратно. Третьего укладывают на пол и надевают наручники. Несут к окнам и бросают лицом в осколки…

Кадр тут же, без паузы и комментария, чей-то умелой рукой, переключается на съемку с дрона, видеоряд, получаемый с него, до этого момента висит мелкой иконкой в левом нижнем углу экрана.

Поначалу фиксируется только двор, который сверху выглядит живописным, абстрактно-прекрасным полотном, но информации в этой картинке мало. Детали полотна – загадка. И совершенно нельзя разглядеть, что под слоем бабочек – группа прикрытия. С высоты бойцы скорее напоминают столбы, густо усеянные то ли цветами, то ли конфетными обертками. Птицы отчетливо видны только в воздухе. На земле они – большой сказочно-прекрасный ковер, устилающий двор больницы.

Дрон смещается к западу, где в разгаре артподготовка. Из толпы со стороны детской площадки за ограду летит поток камней и снега. Линер всматривается и отмечает, что параллельно готовится и нечто более серьезное. Ряд джипов закрепляется лебедками за решетку ограды. Попытки оцепления снять тросы оказываются неудачными. Бойцов встречают камнями и палками – часть деревьев вокруг больницы обломана осаждающими почти до пней.

«Если сработают хотя бы две машины, просвет метров в семь-восемь гарантирован. От него до вертолетной площадки рукой подать, а пострадавший все еще в корпусе», – быстро соображает Линер и бросается к окну…