Кристин Айхель - Обман

– На подобные вопросы я не отвечаю.

– Видите ли, это уже факт. Подобно тому, как при мысли о своей первой даме я думал о горничной, в ту единственную несравненную ночь любви я желал только Хризантему, думал о том, как с ней познакомился, как происходило эмоциональное сближение, какая у нее шелковая кожа. Она была рядом, но лишь в моей голове. Если бы я включил свет, увидел бы эту смешную пародию на мою Хризантему в гостиничном номере, то покинул бы ее, не колеблясь ни минуты.

– Что было дальше?

– Прошло время.

– Все еще не кончилось.

– Я знаю.

– Стало быть?

– Она совершенно тронулась. Стала преследовать меня. В тот день я сбежал из гостиницы. Куда-нибудь, главное – прочь оттуда. Багаж мне выслали. Я взял такси и поехал на вокзал. Я даже не задумывался, куда направляюсь. Она попыталась меня разыскать. Ее агенту иногда удавалось разузнать, где я нахожусь. От одного вида ее почтовой бумаги у меня становилось гадко на душе. Все рухнуло. Прошло несколько месяцев, прежде чем она наконец-то наткнулась на меня в одной маленькой гостинице на юге Германии. Она затаилась в гостиничном баре в ожидании моего выступления. Она все еще представляла собой явление, привлекала внимание. У меня не было сил нажать хотя бы на одну клавишу. Уходи отсюда, тихо проговорил я. У нее был влюбленный взгляд покорной женщины, который я страшно ненавидел. Почему же? – спросила она. Почему, да почему. Все прошло, ничего не осталось, ответил я. И вдруг ощутил какую-то неловкость оттого, что мы обращаемся друг к другу на ты. Я вытащу тебя отсюда, проговорила она. Пойдем, Бога ради. Ступай прочь, ответил я. Помнишь, что ты мне сказал, в то самое первое утро, вымолвила она, и ее голос зазвучал невыносимо сладко, как тогда. Ты сказал, я никогда не смогу тебя забыть, потому что буду одержима болезненной страстью к тебе, буду тосковать по твоему присутствию. Вот видишь, проговорила она, именно это и произошло.

– Ну, дальше…

– Уже поздно.

– Хорошо, продолжим завтра. Вам надо немного поспать. Попробуйте расслабиться.

– Это тоже некий обман. Насчет расслабления. Всем всегда кажется, что без расслабления не обойтись. Но это и есть величайший самообман.

– Ладно, поступайте как знаете.

– В конце концов я получу свой джин с тоником?

– Однако вы упорно стараетесь продемонстрировать свое упрямство.

– Вы о чем?

– Брюки. Не шуршащие чулки. И никакой губной помады. Ни семги, ни крови.

– Не нравятся мне ваши игры.

– Но из-за того, что вам это не нравится, вы весьма удачно подыгрываете.

– Это ваш стиль? Откровенная провокация, если не получается с шармом?

– Нет у меня никакого стиля. Мой секрет заключается в безусловной индивидуальности поведения. Я способен избаловать любую женщину до состояния безволия только тем, что дарю ей свое внимание.

– Внимание?

– Да, внимание. Признавая ее своеобразие. Единственное и неповторимое.

– Почему вы презираете женщин?

– Я их не презираю. Просто я их слишком хорошо знаю. Понимаете, женщины, они всегда стремятся к близости. До тошноты. Везде разбрасывают свои безделушки, всякие там тюбики с красками, нижнее белье и щетки для волос. Накладывают макияж на лицо. Самое отвратительное – видеть, как они красятся и водят щеткой по голове. Все это они норовят тебе наглядно продемонстрировать, причем с наибольшим удовольствием показывают еще ящик для обуви и чулан, где хранятся веники и метлы. При этом каждая порывается рассказать о том, что тетя Марта всегда пекла такие дивные пироги с крыжовником и что девочкой она постоянно разбивала себе до крови коленки и приносила из школы хорошие отметки. Кроме того, не испытывая ни малейшего смущения, они рассказывали о встречавшихся в их жизни мужчинах.

– Вам действительно приходилось нелегко.

– Ах, немного иронии для разнообразия. Это вам совсем не повредит.

– При чем это?

– Ответ найдете сами.

– Что означает для вас самоуважение?

– Понятия не имею.

– Что произошло у вас с Хризантемой после того разговора в баре гостиницы?

– Вам этого не понять.

– Ну расскажите…

– Она не ушла. Наоборот. Сыграй что-нибудь, попросила она, сыграй для меня. Я не понимал, собиралась ли она восхищаться мною или же хотела меня унизить. Почему, спросил я, почему ты не желаешь меня оставить в покое? Сыграй Шумана, тихо произнесла она. В последний раз прошу. Я обвел ее взглядом. Увидел ее однажды засветившиеся глаза, потом губы, утонувшие среди пухлых щек. Хорошо, проговорил я. Но за это ты мне заплатишь.