Александр Гера - Над всей Россией серое небо

Тимурывокоманда одарил всех нас новым повышением цен, пока левые и правые ждали съезда, мы отдарились повышением цен на харчи и шмотки, будто раскланялись за любезность, на чем официальная часть новогодних торжеств завершилась, если не брать во внимание ожесточенных перестрелок на Кавказе и в Средней Азии, волнений в самой России, открытых бунтов, полнейшего развала всего государства. Салюты, фейерверки да народные гулянья — не более чем. Так читалось на лицах первых лиц государства. Совковое правительство тем и примечательно — оно может жить автономно от самого народа, он даже мешает ему работать, раздражает. От такой напасти помогают прежние рецепты: спецтранспорт, спецбуфеты, спецдачи и держиморды на кордонах. Нормальный ход, с Новым годом, дорогие товарищи!

Кому-то стало не хватать на бензин, кому-то на водку, кто-то клялся в микрофон, что последний раз ел три дня назад, и всему этому можно верить, как верили мы много лет про загнивание капитализма и бедствия рабочего класса за бугром.

Одарил нашего президента Альберт Григорьевич сообщением о действительно предстоящем сносе мавзолея. О перезахоронении тела вождя умолчал. Стал он скуп и прижимист, информацию отторгал кусочками. Президент посулил премию в размере трех окладов и поторопил с завершением подкопа. Через день Альберт Григорьевич докладывал, покручивая в руках карандаш, которым только что расписался в ведомости на получение премии: вынос тела решено приурочить ко дню рождения вождя, когда оголодавший за зиму народ истово займется огородами, и плевать ему на всех вождей, кроме собственного желудка.

Неплохо накопал Альберт Григорьевич. А вот пиит наш зарылся. Какой-то он надменный стал, на козе не подъедешь. Ни хрена в «Оледе» не делал, а восседал в своем кабинете с видом унтера Пришибеева, и лишь щеточки усов не хватало для сходства со знаменитым фельдфебелем. Президенту жаловались на Бобу: хамит, во все дырки суется, а он отмахивался и благосклонно замечал: «Матереет наш пиит, матереет…» Мы-то понимали, что все это игра кошки с мышкой, но вдруг та ускользнет в норку из-под когтистой лапки? А президент совещался с главпотехом с глазу на глаз и мер не принимал.

Пост главпотеха у нас занимал отставной чекист, для него эту должность и ввели. Ушли его с Лубянки при Андропове в чине подполковника, молодого и перспективного: не во время гавкнул. Посчитал, новые времена пришли, и ошибся на шесть лет. За эти годы он намытарился в дворниках, в слесарях, в грузчиках и озверел на советскую власть. Перестройку он принял как очередной трюк партийных верхов. По пивным он не философствовал, но в звездный час, видать, прорезался в нем дар речи, когда услышал его наш президент у пивной на Курском вокзале. Дело было сразу после окончания знаменитой партийной конференции, где два игрока блестяще разыграли на публике ферзевую пешку. Один соответственно прошел в ферзи, другой взял тайм-аут. Оба играли одну беспроигрышную партию, а в тайм-ауты публиковали многочисленным тиражом записки из серии «Моя партия: как я дошел до жизни такой». Оболваненная публика их почитывала. У пивной морально озверевший бывший гэбист взъярился на сторонников Ельцина.

— Вы где видели честных коммунистов? — наседал он. — Это звучит так же, как честный бандит!

«Правильно, — уловил президент созвучие своих мыслей со словами будущего зампотеха. — Только говорить такие вещи надо на приличном расстоянии от банды». А приглянувшийся ему мужик не унимался: — Кому поверили? Горбачев понял, что дни его шайки сочтены, вот он и сделал обходной маневр — делает святого из Ельцина. Потом его на свое место, а пока суд да дело, шайку свою оба пристроят на хлебные места и опять народ доить до крови.

— Да ты че: ты че! — прихватили ручки пивных кружек на манер курков сторонники опального Ельцина. — Боря честный коммунист и примазавшимся к партии головы скрутит!

— Э-э, заладили, — сплюнул от злости оппонент Ельцина. — Хоть одного назовите, кому из них когда-либо голову скручивали?

— При Сталине скручивали! Всем подряд проходимцам! — Оно и видно, какие вы с тех пор безголовые… Заявление опасное для такого места, и президент вмешался:

— Мужики, по четвертной на нос, пиво разгружать на дворе! — И тихо критикану:- Давай отсюда, сейчас клюв нащелкают. Нашего президента везде принимали за своего. Мужики ринулись на двор, критикан дал увлечь себя к «мерседесу» и дальше — в «Олед».

— Да что же я делать здесь буду! — взмолился бывший чекист Николай Петрович Крюков, услышав, что с завтрашнего дня он становится заместителем президента по технической проработке операций с окладом в три тысячи рублей. Сумма в конце восьмидесятых дай Бог каждому.