Алексей Курилко - Отечественное порно

— А что это у вас, дражайшая Солоха? — тонким голосом спрашивал он.

— Как что? Сосок.

— Сосок! — восхищённо восклицал дьяк и впивался в него губами.

— Наташа, смотри в камеру! — попросил Пербудько.

— А что это у вас, несравненная Солоха?

— Как что? Пупок.

— Пупок…

И дьяк впился в пупок губами…

— Смотри в камеру! — требовал Сергей. — В камеру!

Но взгляд Наташи был устремлён на меня.

Ей в лицо светили приборы, но она видела меня. Я чувствовал это. И сам никак не мог отвести глаз от того, что происходило на площадке, хотя было больно… Да, было больно… А ведь не должно было… Ведь всё давно перегорело…

Я не мог на это смотреть. Я должен был уйти. Мне не оставалось ничего другого. В общем… Я развернулся и ушёл… в себя.

Перед тем как заниматься со мной сексом, Наташа вдруг стала требовать от меня, чтобы я снимал свой крестик. А ведь это процедура — найти на шее замочек от цепочки, нащупать собачку, а снятую цепочку отнести к столу — эта процедура немного охлаждала пыл… К тому же меня интересовало — с чего вдруг… Если набожная, то почему это проявилось только теперь… Выяснилось, что дело вовсе не в вере. Просто крестик ударял её по лицу, а звон самой цепочки мешал ей сосредоточиться…

Наши отношения начали портиться во время её беременности. Я не говорю о множествах капризах, не говорю о резких и неожиданных сменах настроения, о перемене вкуса… Всё это понятно. Бесило другое.

Во-первых, было поставлено условие, чтоб друзья перестали посещать нашу квартиру. Ну это ладно! Они не могли больше собираться у меня, но проблема в том, что теперь и я не мог уходить к ним. Нет, она не запрещала, она бы не посмела… Но когда я собирался на улицу, она смотрела на меня таким взглядом, словно я уходил как минимум к другой женщине. А когда я возвращался, она плакала, рассказывала как ей было плохо и страшно без меня, и вынуждала давать обещания, что теперь я никогда ни на минуту не оставлю её одной.

А на завтра она затевала уборку, и я ей всё время мешал. Я, как она выражалась, путался у неё под ногами. Я прятался в ванной, но ей было надо срочно помыть руки. Я уходил на кухню — она появлялась там через несколько минут: пора было готовить ужин; я отправлялся на балкон — совсем скоро ей было нужно развесить там стиранное бельё: я ей снова мешал.

— Хоть бы ты убрался куда-нибудь! — раздражённо восклицала она.

— Может я схожу к Шурке, — предлагал я.

— Да иди куда хочешь, только оставь меня в покое.

Ну что тут скажешь?

Я начинал собираться, и всё повторялось по кругу: она глядела на меня как на предателя, плакала, обвиняла в том, что я, мол, только и жду, чтоб побыстрей слинять из дому.

В то время я уже пробовал писать. Так вот всякий раз лишь только я усаживался за стол и брал в руки авторучку — для меня сразу находилось какое-то срочное дело.

— Лёня, вынеси, пожалуйста, мусор.

Я закрывал тетрадь, откладывал ручку, и шёл выносить мусор.

Ничего страшного. Минутное дело…

Вернувшись, я присаживался к столу, раскрывал тетрадь, брал ручку…

— Лёнечка, ты не мог бы сходить купить подсолнечное масло.

Лёнечка мог. Лёнечка закрывал тетрадь, отбрасывал ручку…

Потом требовалось вытрусить ковёр, передвинуть диван к окну, вкрутить в коридоре лампочку…

И так изо дня в день…

Я уже всерьёз планировал побег… Я был готов бежать из собственной квартиры…

Потом родилась Рая. Но наши отношения уже превратились в ад. Они мучили нас обоих. Ребёнок не мог спасти разваливающийся брак.

К пяти часам я уже был сыт по горло всеми этими съемками. Все эти члены, задницы, сиськи — уже не было сил на это всё смотреть. Не прощаясь ни с кем, я уехал.

Перекусил в какой-то тошнотворной забегаловке, затем купил пива и приехал домой.

Я включил немой телек, уселся в кресло, тянул пивко, курил…

На третьей бутылке, где-то около восьми, зазвонил телефон.

— Да?

— Спустись, пожалуйста, хочу с тобой поговорить.

— Где ты?

— Я в машине, у подъезда.

— Так может поднимешься?

— Не хочу. Лучше посидим в машине.

На улице похолодало. Но в автомобиле было тепло. Звучала музыка. Что-то испанское: кастаньеты, гитара…

— У тебя курить тут можно?

— Травись на здоровье.

Я закурил. Она чуть-чуть опустила с моей стороны стекло. Дым от сигареты мягко потянулся в образовавшуюся щель.

— Ну здравствуй, Лёня.

— Привет.

— Только не делай вид, что тебе всё равно.