Алексей Курилко - Земля вращается со скрипом

— Слово… распирало.

— Чего?

— «Меня снова распирало чувство гордости». Распирало.

— А че, — говорю, — нормально. Киевский театр итальянского происхождения «Распирало»…

В заключение Дуче толкнул речь. Среди прочего он сказал:

— Зритель голосует ногами. В этом году на большой сцене мы сыграли девяносто семь спектаклей. И на всех спектаклях, не только премьерных, были аншлаги. «Черный карат» — коммерческое объединение. И мы доказываем, что с помощью театра можно зарабатывать деньги. Но следует помнить, что мы находимся в самом начале пути. И в следующем сезоне надо будет работать еще больше и еще лучше. Зритель любит нас. Верит нам. Мы должны оправдать зрительские доверие и любовь.

Потом был банкет.

Мы провозглашали длинные смешные тосты, выпивали и закусывали.

— В идеале… — повторял во главе стола Дуче, — это в идеале…

— Что он говорит? — спросил меня Волос. — Ничего не слышно.

— Он говорит: Вуде Ален, — отвечаю. — Вуди Ален.

— Ладно, — сказал Волос. — О чем я до этого говорил?

— А ты говорил о том, что у тебя память хорошая.

— А, да! А к чему я это?..

Спустя уже полчаса все наши голоса смешались в общий гул. И было не ясно, кто кому говорит, кто кого слушает. Бурый кричал:

— История следующая. Как-то зимой я очень заболел. У меня был бронхит и при этом еще и кашель.

— Другая история есть? — перебивает Волос, состроив кислую мину.

— А эта чем не подходит? — вступился быстро окосевший Кир.

— С этой все ясно, — ухмыльнулся Волос. — Понос и бронхит. Называется: «попробуй кашляни».

Долетает обрывок диалога откуда-то из-за спины:

— …пришлось. Искусство требует жертв.

— Теперь в зале жертвы требуют искусства. Издалека доносится:

— Предлагаю за это выпить!

Я продолжаю объяснять Арестовичу:

— В этой жизни нужно попробовать все.

— Правильно, — иронизирует он, — ты уже пробовал надевать штаны через голову.

— До пенсионного возраста, — говорит Амиран, — сейчас доживает восемьдесят процентов женщин, а мужчин лишь сорок процентов.

— Это упрек?

— Это статистика.

— Статистика? А звучит, как упрек. Сбоку слышу женский голос:

— Мне вы говорите одно, ему — другое. Как это понимать? Впрочем, ладно. В конце концов это ваше личное дело. Вернее, двуличное…

Ко мне протискивается Самочка:

— Курилочка, как ты относишься к дуракам и хамам?

— Я их обожаю! Об них я точу остроумие!

— Мой оказался дураком и хамом!

— Да ты что? Яичко? Рядом возникает Седой:

— Классно выглядишь! — сказал он Самойленко. — Я бы тебе впердолил.

Шокированная Ирэн, расширив гранитные глаза, признается:

— Даже не знаю, как к этому отнестись… Не фига себе или хи-хи?

Стоящая неподалеку Карманцева подсказывает:

— Смотря кто говорит. Когда Танелюк, тогда — хи-хи.

— Спасибо, Наташа, — благодарит Танелюк. — Тебе бы я то же впердолил.

И снова кто-то требует:

— Предлагаю за это выпить.

В помещении стоит гвалт. Уже себя не слышишь.

— А почему в этом году не готовили капустник?

— Передайте хлеба!

— А мне — зрелища!

— Где Волошук, он обещал спеть.

— Предлагаю за это выпить!

— Ты с ней спал?

— Нет, я с ней бодрствовал.

— Да передайте хлеб!

— У кого ключи от гримерки?

— Мы тогда выходили на поклоны одиннадцать раз!

— Я тебе щас морду набью!

— Предлагаю за это выпить!

То ли под действием алкоголя, то ли от полноты бытия, но я почувствовал, что все-таки люблю это сборище неудачников. Я сросся с ним.

Гуляй, родимый террариум единомышленников!

Ко мне подошла Котова:

— Нагулялся, кобель?

— Ты ведь знаешь, Котя, я верен тебе, как Одиссей.

— Повесть дописал?

— Да нет… Мне как-то было… недосуг.

— Тебе — не до сук? Рассказывай!

— Я люблю тебя, Котя. — Ты что, пьяный?

— Я пьян от любви!

Улыбнувшись, я посмотрел на присутствующих. Надо будет выпить за удачу. Она нам все-таки понадобится.

Нет никакой потребности вести дневник. Я не герой. Со мной ничего особенного не происходит. Я не стремлюсь в самую гущу событий, я не участвую в крутом водовороте жизни… Я наблюдаю… И за собой в том числе.

Вот к чему я пришел в результате своих наблюдений.

Первое. Нас учили: люди должны быть добродетельны по отношению к друг другу. Но что кому приносит добро — вопрос чрезвычайной сложности. Одному оказать помощь — все одно что выстрелить в упор, а другого бы застрелить — так лучше и не придумаешь, он бы даже поблагодарил, если б оценил масштаб услуги.