Алексей Курилко - Земля вращается со скрипом

Брюховецкий не выдержал и перебил меня на полуслове:

— Запомни, бомбовоз, еще раз обидишь бабу Таню — устроим тебе веселую-превеселую жизнь!..

— Андрий! — заорала Булдыха, глядя на кого-то позади нас.

— Та старая сука натравила на нас цих бандитов!

Мы обернулись, и я успел зафиксировать напоследок здоровенный кулак, который летел ко мне с превышающей все допустимые нормы скоростью.

Мои солнцезащитные очки с вафельным хрустом разлетелись, осколки впились в кожу, брызнула кровь…

Кругом поднялся невообразимый шум: бабий визг, топот и ругательства…Я был уверен, что лишился глаза…

Брюня отвел меня к себе, промыл рану и, забинтовав глаз, сообщил:

— Веко разрезано, ты теперь можешь сквозь него смотреть на мир. И под глазом разрез. Надо в травмопункт. И не в обычный. Есть такое челюстно-лицевое отделение. Около зоопарка.

— Глубокий разрез?

— Да не очень, но ведь это лицо, а не жопа — пусть лучше зашьют.

В ванную комнату, где мы сидели, вошла его мать.

— Ты где шлялся? — спросила она Саню.

Тот, не отвечая, включил душ, стал отмывать ванну от крови.

— Где хлеб?

— Хлеб? — переспросил Саня громко, стараясь перекричать шум воды.

— Ты вчера пошел за хлебом, — напомнила она.

— Да, я вчера пошел за хлебом… — Ну, и?

— Ну, и… нахлебался.

— Леонид, — обратилась ко мне Надежда Ильинична официальным тоном, — очень прошу, чтобы впредь не видела вас в нашем доме.

— Хорошо, — покорно ответил я. Настроение было ни к черту.

— Не бери в голову, — успокаивал меня Саня по дороге в травмопункт. — У меня она несдержанна, но отходчива. Бывает, на батю как обидится, ну прямо смертельно, а через минут десять, как ни в чем не бывало, шутит, смеется…

Я слушал его вполуха. Меня смущал мой внешний вид. Казалось, все люди пялятся на меня, хоть и отводят поспешно взгляд, лишь только я гляну на них.

Я их понимаю. Было на что посмотреть. Один глаз перемотан а-ля «раненый партизан», второй смотрел через тонкую щелочку «разноцветного заплыва».

В метро один алкаш вообще уставился на меня, как туземец на икону. Я уже хотел было послать его душевно к такой-то матери, но тут он подошел ко мне и сказал:

— Молодой человек, это, конечно, не мое дело, но вы замотали не тот глаз, у вас подбит другой.

— Спасибо, отец, не обращай внимания, так надо.

— Шутка такая, что ли? — Да, прикол…

— Ну и на кого ты похож?

Я не ответил, так как подозревал, что Аленин вопрос был, по большому счету, риторическим.

— Тебе самому не надоела такая жизнь? — задала Алена следующий вопрос.

— Не знаю, я как-то не думал об этом.

— А ты вообще думаешь?

Тут Саня тяжело и, по-моему, демонстративно вздохнул и даже позволил себе скрипнуть зубами. После чего изобразил на своем лице нечто напоминающее добродушную улыбку и сказал:

— Ладно, голубки, воркуйте. А я пойду, у меня целая куча неотложных дел.

Я поинтересовался, каких именно. Он на мгновение задумался:

— М-м, куча… Во-первых… Хлеба купить.

— У тебя же денег нет.

— Вот! Еще деньги достать. Все! Увидимся! Лишь только он вышел, Алена сказала:

— Он очень дурно на тебя влияет.

— То же самое обо мне говорит его мать.

— И она права. Вы дурно влияете друг на друга.

— Че ты паришь? — Я принялся нервно прохаживаться по комнате. — Он мой друг, и этим все сказано. Он не бросит, не предаст и может спокойно рассчитывать на такое же поведение с моей стороны. Он всегда будет на моей стороне, независимо от того, прав я или неправ, заслужил я это или нет… Короче, он мне друг, а я ему. Все.

— Да вы отличные, хорошие ребята, но только по отдельности. Вместе вы слишком гремучая смесь. Вам нельзя быть вместе.

— Херня! Мы должны быть вместе. Мы славно дополняем друг друга. Мы… это… как ночь и луна, как день и солнце, как Иисус и воскрес.

Алена дернула головой, смахивая белокурую челку с глаз.

— Прекрасная речь! Но, повторяю, по отдельности вы отличные, хорошие ребята… А вместе… Да что тут думать? Вы бандиты!.. Нет, хуже, вы хулиганы.

— Чем это хулиганы хуже бандитов?

— Хулиганы, в отличие от бандитов, совершают преступления исключительно ради преступления. — Она помолчала. — А еще вы неудачники. Не смогли найти себя в жизни, вы недовольны собой, не любите себя и срываете злость на других… Ладно, хватит! Какое мне, собственно, дело?

— Вот это правильно! Алена прилегла на диван.

— Мы будем сегодня трахаться или нет?

— Трахаться, — задумчиво повторил я, — трахаться — да, будем… Только я буду снизу, чтоб не напрягаться, а то, боюсь, швы разойдутся.