Рудольф Ольшевский: Поговорим за Одессу

А когда потребуется? Вождь все откладывал день начала нового исхода. Он арестовывал лиц еврейской национальности по одному, по группке, мрачно озираясь по сторонам. До войны ему жилось веселее. Во время войны — напряженней. Сейчас без Гитлера Сталину было скучно на земле. Полная пролетаризация после частичной кремации — неплохо придумано. Фюрер бы такую акцию оценил. Не то, что Трумэн или Черчиль, эти только брюзжать будут.

Сталин ждал удобного момента. Даже он понимал, что тут с ходу нельзя. Это тебе не чечню, не крымских татар в товарняки заколачивать. Евреи Москвы, евреи Ленинграда, евреи Грузии и Средней Азии… Во расплодилось моисеево семя! А Украина! Одна Одесса чего стоит. Половина городского населения — евреи. А вторая половина кто? Еврейки! Смешной анекдот. От кого он его слышал? Кажется, от Кагановича. Что будем делать с ним, когда начнем? Пошлем секретарем нового крайкома партии. Правильное решение. Хотя жалко, хороший еврей. Есть, между прочим, и среди них порядочные. Однако пошлем, революция требует жертв.

Выжидал, выжидал генералиссимус — и неожиданно помер. Опять евреи выкрутились. У-у-у…

А мы, ничего не ведая, изучали английский язык.

— I love you!

— What is your name? Какой сексуальный мальчик, думал Александр Абрамович, отвечая на мои вопросы. Откуда ему было знать, что все это требовалось не мне, а моему другу Мише.

— Спроси у него, как будет «Пойдем в кино. Хочешь мороженого? Давай танцевать!»

— Зачем тебе все это? — как-то не выдержал я.

— Понимаешь, — ответил Миша. — Скоро будет война с Америкой. Холодная уже имеется. Мы их победим сразу. Потом надо будет любить девушка. А как любить без языка? Сколько лет миновало с тех пор, но Одесса почти не изменилась. В нашей комнате живут другие люди, а двери по-прежнему открыты. Я зашел к ним и первое, что услышал, это голос, залетевший из распахнутого окна Фимы, друга моего дяди. Голос был, наверное, не его. Но интонация оставалась той же. И вопрос задавался знакомый.

— Гарик, как по-американскому «за».

— За? Зачем тебе за?

— Ко мне едет дядя из Америки. Я хочу сказать ему: «Дядя, давай поговорим за Одессу».