Рудольф Ольшевский: Йося

— А ну-ка, покажи, что у тебя там за зуб? — дядя Сева наклоняется над Йосей. — Вот этот, что ли? Халтурщики твои гебисты. Пломба давно шатается. Сейчас мы ее выковырнем. Валерка, дай-ка сюда крючок на бычка.

Дядя Сева колдует над широко открытым ртом Йоси. Сумасшедший напоминает рыбу, которую выбросило на берег. Наконец дядя Сева говорит «Оп», и пломба у него на ладони.

— Получай свой «Дзинтарас», — протягивает он Йосе его зуб. Йося долго рассматривает кусочек металла, а потом спрашивает:

— Можно я выброшу его в море?

— Конечно. — Разрешает Сева. — Выбрасывай. Только сначала давай выпьем за то, чтобы пролетарии всех стран, — он наклоняется к уху Йоси и шепчет, но мы слышим, — соединялись с пролетарками этих же стран.

Они чокаются и выпивают, Йося снова морщится, но затем лицо его становится торжественным. Он выпрямляется в полный свой дон-кихотовский рост и картинно бросает пломбу за борт.

Мы наклоняемся над водой и видим, как глупая рыба бросается на блестящий комочек металла и заглатывает его.

Некоторое время все молчат. Затем Йося спрашивает:

— Меня интересует знать, чисто из любопытства, рыбы тоже умеют думать?

— А как же? — уверенно отвечает дядя Сева.

— И о чем же, если не секрет, хотя бы приблизительно, может думать сейчас эта рыба?

— Почему же приблизительно? Эта рыба решает сейчас уравнение — чему равна электрификация всей страны.

— И чему же?

— А говоришь, что все выучил наизусть. Социализм минус советская власть.

Поздно вечером мы возвращаемся на наш причал.

— Йося, — спрашиваю я, — вы о чем-то думаете?

— Да. — Восторженно говорит он. Лицо его в сумерках становится древним. Я думаю. — Отвечает мне древний еврей.

— И о чем вы думаете, если это не секрет?

— Секрет. Тайно. Ой, об этом даже опасно говорить. Свобода мыслей — это такое удовольствие.