Лев Кассиль - Вратарь Республики

— Тут разгружать требуется, — сказал Антон. Он поставил на землю свой багаж и начал сгружать тяжелые тюки, ящики на мостовую. Потом он схватился за оглобли саней. — А ну, давай! — сказал он возчику.

Под улюлюканье и свист лошадь без труда свезла с места облегченные сани. Полозья, застрявшие в рытвине, оказались теперь на ровном накатанном месте. Но сгруженные тюки и ящики загромоздили мостовую. Уже сердито рычали два грузовика. Названивал трамвай. Приближался милиционер.

Антон насторожился. Сконфуженно показал он милиционеру бумажку, где был записан адрес гидраэровцев. Милиционер почему-то сразу стал приветливым.

— Дядя, вот ваши вещи, — сказал мальчишка, стороживший по своему почину багаж Антона.

А милиционер любезно пригласил Антона следовать за ним. Их сопровождали шумной толпой мальчишки. Ребята сразу почувствовали, что человек, так легко сдвинувший огромные сани, замечательный человек. Мальчишки, решив, что Антон арестован, бежали за ним вперед, кричали, что гражданин не виноват.

Так в сопровождении милиционера Антон ввалился в общежитие гидраэровцев. Все были в сборе. Только что закончилось обсуждение нового проекта глиссера, который разработала Настя. Раздался стук в дверь. В кают-компанию двинулись клубы пара. Когда они рассеялись, все увидели милиционера. За спиной милиционера высилась громадная фигура Антона. Антон был смущен.

— Добро пожаловать! — сказал Баграш.

— Поздравляю! — развел руками Карасик, решив, что Антон уже что-то натворил.

— О, тамада! — удивился Бухвостов.

— Милости прошу к нашему шалашу! — сказал Фома.

— Кто это? — шепнула Настя.

— Вам известен этот гражданин? — спросил милиционер, румяный и застенчивый.

— Как же, как же! — закричали все. — Он скоро всей Москве известен будет!

— А что такое? — спросил Баграш.

— Не обращайте внимания, — примирительно сказал Фома. — Садитесь, давайте чай пить.

— Такая, понимаешь, петрушка вышла… — смущенно забормотал Антон.

Он подробно рассказал о происшествии, виновато улыбнулся.

Милиционер, не в силах скрыть восхищения, поглядывал на него снизу вверх, и румяное его лицо теряло официальность.

— А я ведь вас признал, — сказал вдруг он Баграшу. — Я на матче вас видел, вполне приличная командочка. Вот этот товарищ, — указал он на Баграша, — в центрэ играет, а вы вот, — кивнул он на Фому, — полусредним стоите. Я к этому делу сам привержен. Футбол — явление отважное.

Гидраэровцы гордо улыбались.

— А это, значит, ваш будет? — спросил милиционер.

— Наш, товарищ милиционер, будущий чемпион.

— Очень приятно! — сказал милиционер. — Снежков моя фамилия. — Он строго повернулся к Антону. — Ну, принимая во внимание ваше провинциальное положение, как вы являетесь приезжий, то хочу вас предупредить за уличное нарушение…

И милиционер откозырял. В дверях он обернулся.

— Ну и парень! — не выдержал он. — Геркуланум!.. [21]

— И шумный же ты человек! — сказал Карасик, обнимая Антона. — Не успел явиться, уже нагрешил.

Антона тормошили, с него стаскивали тулупчик.

— Молодец, приехал! — хлопнул его по плечу Баграш.

Антон вынул из заднего кармана брюк бумажник, покопался в нем и вытащил аккуратно сложенный документ. Этот документ дал ему горсовет физкультуры, отпуская в Москву.

Баграш взял документ и прочитал его вслух:

— «Дано сие вратарю сборной города Кандидову Антону Михайловичу в том, что за истекший сезон он не пропустил ни одного мяча в ворота и за проявленную инициативу, способствующую спасению города во время паводка, награжден грамотой и почетным знаком спасения на водах…»

— Здорово! — сказал Баграш. — Спасение на водах целого города.

— Теперь держитесь! Первенство Москвы наше! — закричал Фома.

— Опять? — иронически спросил Бухвостов.

Но Антон сдернул с себя пиджак и засучил рукава:

— Принимаю! Усохнуть мне на этом месте — ни одного мяча сроду не пропущу!

Он отбежал в конец зала и стал там, где когда-то были церковные царские врата. Мяча под рукой не было. Оглянувшись, Бухвостов схватил со стола большой глобус, снял с ножки и бросил в Антона. Ловким приемом вратаря Антон поймал над головой желто-голубой глянцевитый шар.

— Стой, замри! — сказал Карасик.

Антон стоял в царских вратах. Не целиком закрашенные угодники плавали за его плечами на взбитых облаках. Рослый и плечистый, он держал над головой модель планеты.