Сергей Чилая - Донор

"Похоже, все идет к тому, чтоб мне было сподручней стать Мессией... и взяться за перо, - подумал БД, вспоминая Этери. - Страданий, надеюсь, теперь будет в избытке, а веры мне хватало и без того." - И, счастливо улыбнувшись, сполз с кресла, поближе к Высокому...

Глава 7. ФСБ: миссия в женском монастыре

"Как оставаться объективным, анализируя собственный субъективный опыт, если анализ действует, как мощный наркотик, окрашивая события в цвета сиюминутной реальности, придавая им такую эмоциональную насыщенность и напряженность, что организм реагирует на них, как на всамделишные: выделяет желудочный сок или извергает сперму, втягивает голову в плечи, от страха прикрывая ее руками, или вызывает спазм коронарных артерий такой интенсивности, что боли в сердце достигают силы ишемической атаки; отчаянно любит, сопереживая, или так же страстно ненавидит, испытывает то жалость, то ярость, то голод, то вдруг мучительный стыд или эндогенную тоску... И чем выше способность и умение вызывать прошлые события из памяти и находить в словаре своем нетрадиционные и точные вербальные формулировки, описывающие происходящее, тем острее и ярче ощущения..." - БД мельком взглянул на экран COMPAQ, поставил многоточие и закрыл глаза, поджидая, когда пальцы вновь каснутся клавиш...

Он сидел в неудобном кресле, покрытом тряпьем, с компьютером на коленях, в дорогих беспроводных радио-наушниках "Sennheiser", недавно украденных где-то и подаренных ему вездесущими "alley-apple". Наушники ловили с компьютерной крутилки CD-Rom чистое объемное звучание "The Four Seasons" Вивалди, и ему казалось, что мощные звуки скрипок в Четвертом концерте L'inverno - "Зима" - в фа-миноре заставляют вибрировать стены Марфиных апартаментов.

"А я и не должен быть объективным," - подумал БД, вслушиваясь в мощное Allegro non molto Первой части и привычно погружаясь в знакомую скрипичную глубину, в которой тренированное ухо вдруг уловило никогда не слышанный доселе новый, еще более глубокий музыкальный слой...

В подсобке пахло свежеиспеченным хлебом. Конус света старой настольной лампы с эбонитовым абажуром, с трудом рассеивающий полумрак, царящий в комнате, казался странно белым от поднятой в воздух мучной пыли: БД привычно держал открытыми окна, и вольный апрельский ветер ворошил все окрест... Его нынешнему агрегатному состоянию, которое он называл комфортным равновесием в некомфортной среде, "Четыре Времени Года" подходили как нельзя лучше, если бы не эта более глубокая, не укладывающаяся в привычные "Времена" музыкальная тема с ее тревожной, незнакомой, пугающе прекрасной мелодией.

Марфа в пекарне негромко постукивала чем-то, укладывая горячие хлебы на многоярусные деревянные решетки вдоль стен, но он ничего не слышал, напрягая в ожидании сигнала застывшие над клавиатурой пальцы...

И пальцы дрогнули и заметались по клавишам в рваном блюзовом ритме, и побежали слова на мониторе:

"Как понять и объяснить пользу общения с вольным народцем рижских подвалов и чердаков и их непреложную значимость для выполнения задуманного? Достанет ли сил, умения и способностей? Сможет ли он, не становясь банальным, или смешным, или просто скучным, рассказать, как занимается любовью прилюдно, как, изощренно выстраивая в мозгу одну модель консервации за другой, приходит к идее выращивания органов-клонов и реализует ее, как, смирившись, ест отбросы, старательно избегает смерти, грозящей ниоткуда, как постоянно таскает на плече COMPAQ, боясь, что забудет распечатать очередную порцию строчек, периодически сваливающихся с небес, как почти искренне верит, что компьютер способен сам набирать тексты на цветном дисплее из жидких кристаллов, а уж редактировать - и подавно...".

Он выключил COMPAQ, потушил настольную лампу, взглянул на светлеющее за окном пространство, заполненное толстыми кряжистыми стволами монастырских дубов с едва заметной весенней листвой, и положил ноги в тяжелых зимних ботинках желтой кожи на стол, мучительно вспоминая, куда мог сунуть окурок дорогой сигары.

- Доброе утро, БД! Я принесла горячий хлеб... Попробуйте. - Марфа стояла боком к нему в короткой спортивной майке "Adidas", под которой не было ничего и протягивала кусок дымящегося хлеба, переступая от нетерпения босыми ногами. В горячем воздухе пекарни ее лицо раскраснелось и покрылось капельками пота, которые теперь высыхали на глазах. От нее пахло жареным тестом, молоком и веяло такой неистребимой чистотой, душевной и телесной, что он, в который раз, удивленно таращил глаза, пораженный невероятной комбинацией пороков и благочестия...