Но тут он неожиданно столкнулся нос к носу с павлином, невесть откуда возникшим.
— Цып–цып… — Петр Иванович протянул нерусской куре сложенную в щепоть мокрую ладонь.
Павлин закричал благим матом, с негодованием отвергая такое обращение, и с легким шелковистым треском распустил хвост опахалом. Петр Иванович испуганно отдернул руку.
Старик в кресле согнулся пополам.
— Наум Аронович! — заорал Петр Иванович. — Плохо тебе? Лекарство?
Наум Аронович распрямился, лицо его было в слезах.
— Смешно, не могу!.. — дохохатывал он, по–стариковски мешая смех с кашлем.
— Ну ты, Ароныч, ей–Богу, — одним махом выдохнул испуг, Петр Иванович подошел к столику и налил себе ледяного пива. — Напугал.
— Вот так бы и помереть от смеха, — сказал старик. — Как вы говорите, непосредственно. Это же счастье.
Павлин тем временем наорался и важно отступил к забору, в колючие кусты. Петр Иванович за ним — посмотреть, — чего у него там, гнездо? Гнезда не было. Павлин не торопясь, сквозь решетку пролез на соседний участок; оставив на земле нежное волнистое перо. Петр Иванович подобрал его…
Петр Иванович стоял со стаканом ледяного пива в руках на краю голубого бассейна. Солнце палило вовсю, на небе не было ни облачка, вдали виднелся Кинерет. Пол — Евангелия, объяснили Петру Ивановичу, провел там, Иисус Христос…
— Хорошо здесь, — сказал он раздумчиво. — Лучше всякого Крыма.
— Да, это так, — откликнулся Наум Аронович. Он сидел в своем креслице, ковырял палочкой кирпичный песок. — Мы с Ирочкой и отдыхали–то один–единственный раз вместе в Пицунде, а я весь отпуск только и думал, как бы поработать… Так уж получилось, вечно времени не хватало. Так вот, были мы в Пицунде. Тридцать пять лет назад… Да, тридцать пять. Представляете себе Ирочку?
— Тут и представлять нечего, хм, — сказал Петр Иванович
— …И вот я ее спрашиваю, чего б ты, Ирочка, хотела? — Дом, говорит, на море и яхту. А ты, думал, мороженое? — И смеется. Вот, через тридцать пять лет и купил ей дом и яхту…
— С мотором? — с повышенным интересом спросил Петр Иванович.
— Разумеется.
— Дизель?
— Этого я вам не могу сказать… Да сами все увидите. Ключи у вас. Яхта там… — Он указал на озеро ветхой незагорелой рукой.
— А у меня катер бандиты сожгли, — вздохнул Пе Иванович, — Узнаю кто, персонально, — а уж я узнаю! — бить буду беспощадно. Око за око!..
— А зуб за зуб?.. — тихо продолжил Наум Аронович. — А знаете ли вы, Петр Иванович, что это значит? Этим законом Моисей много тысяч лет назад хотел освободить людей от мести неправедной. Ведь за обиду тогда убивали. Вот он и решил, что, грубо говоря, за выбитый зуб обидчик отвечает только одним выбитым зубом. Это — справедливость. За два — двумя. Не более того. Это потом люди из формулы Моисея закон мести выдумали. Так им удобнее кажется. А катер вы себе новый купите, Петр Иванович.
— Ароныч! Извини, конечно, что я так называю…
— Да не волнуйтесь вы, Петр Иванович, называйте, как нравится. Меня тридцать лет никто не называл по отчеству… Соскучился.
— Вот ты говоришь — новый! — усмехнулся Петр Иванович. — Это нереальное явление. Я ж его десять лет строил сам. Своими руками, понимаешь. А купить?.. На какие шиши?
— Я думаю, вы здесь можете неплохо заработать.
— Ароныч, — Петр Иванович посмотрел на старика, как на слабоумного. — Ну у кого я тут заработаю? Ирина Васильевна говорит: может, дом надо поправить… Починить чего. А дом у тебя с иголочки. И яхта, небось, тоже в ремонте не нуждается. Точно знаю: новая.
— Новая, — виновато кивнул Наум Аронович.
Пашка выбрался, наконец, из бассейна, погонялся за павлином, из любопытства опять припилившего с соседнего участка. Павлин с кудахтаньем бегал от него, но два пера Пашка из павлиньего хвоста изъял.
— Павлик, — сказал Наум Аронович, — ты наверное меня так и не послушался: не учишь арабский язык?
— Наум, ну… — Пашка переминался с ноги на ногу, теребя павлиньи перья.
— Перья не мни, — проворчал Петр Иванович, — поставь в стакан на рояле. И русский не учит, Ароныч.
— Я английский знаю, и французский, — вяло отбрехивался Пашка.
— А надо еще обязательно знать арабский. Ты же израильтянин. Иначе мира у нас с ними никогда не будет. Ладно, Петр Иванович, не будем его мучить, он мальчик способный, только… вот ленив немножко. А впрочем, все будет у него хорошо. Он добрый мальчик.
Пашка прошлепал в дом.
— Павлик! — слабым голосом крикнул вдогонку Наум Аронович; — Принеси, пожалуйста, телефон. И коньяк в шкафу. Пива–то мне нельзя – пояснил он Петру Ивановичу. И, помолчав, добавил; — Так вот. Работу я вам найду. Кругом виллы. Соседи то и дело спрашивают, нет ли хороших строителей.
Читать дальше