Кристофер Прист - Престиж

– Да ведь мне было пять лет! – воскликнула я. – Какая на мне может быть вина?

– Если сомневаешься, обратись в полицию.

Эта ледяная неприступность быстро охладила мой пыл. Мистер Стимпсон и его жена все еще работали у нас, и, немного выждав, я обратилась с теми же вопросами к старому дворецкому. Он вежливо, сухо и немногословно заявил, что впервые слышит о таком происшествии.

Мама умерла, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Розали и я были почти уверены, что скорбное известие заставит нашего отца вернуться в Англию, но этого не произошло. Оставшись жить в родовом имении, мы постепенно осознали, что теперь оно принадлежит нам. К этому мы с сестрой отнеслись по-разному. Розали все больше отчуждалась от родных стен и в конце концов уехала. Я же застряла здесь, как в ловушке, и все так же обретаюсь в отчем доме. Удерживало меня главным образом неизгладимое чувство вины за ту трагедию. Все сосредоточилось вокруг одной беды, и в конце концов я поняла, что мне необходимо каким-то образом очиститься от скверны.

Как-то раз, собравшись с духом, я спустилась в подвал посмотреть, сохранилось ли там хоть что-нибудь от того происшествия.

Я решила сделать это летним днем, когда у меня гостили друзья из Шеффилда: в доме гремела рок-музыка, звучали шутки и смех. Не посвящая никого в свой план, я просто ускользнула от гостей, болтающих в саду, и вернулась в дом. Для храбрости выпила три бокала вина.

Замок на двери подвала сменили вскоре после визита Бордена, а когда умерла мама, я опять заказала новый, хотя так и не осмелилась войти внутрь. Мистера Стимпсона и его жены давно уже здесь не было, но и они, и те, кто пришел им на смену, использовали подвал в качестве кладовой. Мне страшно было даже подойти к верхним ступеням.

Но в тот день меня ничто не могло удержать. Я мысленно подготовилась к этому шагу. Оказавшись за дверью, я заперла ее изнутри на засов (это одно из моих новшеств), включила свет и спустилась в подвал.

Первым делом я стала искать глазами аппарат, убивший Ники Бордена, но его там уже не было – что, впрочем, неудивительно. Зато в центре сохранилось круглое углубление, и я захотела рассмотреть его повнимательнее. Похоже, оно появилось уже после того, как зацементировали пол, и служило определенной цели, поскольку в цементе виднелись просверленные через равные интервалы отверстия, а в них – металлические опоры, которые, судя по всему, некогда держали деревянные рейки. Прямо над этим углублением к потолку крепился большой распределительный щит. Толстый кабель тянулся от него к стоявшему у стенки трансформатору, но сам щит уже зарос грязью и ржавчиной.

Я заметила, что от щита во все стороны расходятся многочисленные подпалины; кто-то замазал их слоем белой водоэмульсионной краски, и все же они были видны невооруженным глазом.

Но больше ничто не напоминало о том, что здесь когда-либо стоял злополучный аппарат.

Его я обнаружила чуть позже, когда стала обследовать расставленные чуть ли не по всей длине одной из стен ящики, коробки и большие упаковки непонятного назначения. Вскоре мне стало ясно, что здесь хранится иллюзионный реквизит моего прадеда – очевидно, с момента его смерти. Впереди стояли, ничем особенным не выделяясь, два громоздких деревянных ящика, такие тяжелые, что мне оказалось не под силу даже сдвинуть их с места, не говоря уже о том, чтобы вынести из подвала. На одном из них были нанесены черной краской, сильно помутневшей от времени, точки маршрута: Денвер, Чикаго, Бостон, Ливерпуль (Англия). Сбоку все еще держалась таможенная декларация, но такая ветхая, что она осталась у меня в руке, стоило только к ней прикоснуться. Поднеся ее к свету, я увидела выведенное каллиграфическим почерком описание: «Содержимое – научные приборы». По всем сторонам обоих ящиков виднелись кольца и скобы для переноски.

Я попыталась вскрыть ближайший ко мне ящик, шаря руками по его поверхности, как вдруг крышка сама собой легко поднялась под действием какого-то внутреннего механизма. Мне сразу стало ясно, что это и есть составные части электроаппарата, который я видела в тот вечер, но, поскольку он находился в разобранном виде, никакой опасности я не ощутила.

На внутренней стороне крышки были наклеены листы ватмана, даже не пожелтевшие и не покоробившиеся от времени, несмотря на почтенный возраст, а на них четким почерком, правда, мелко и витиевато, были написаны инструкции. Я просмотрела первые строки: