Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля

Оман в отчаянии посмотрел на призрак старого Оскамбая. Тот, не дождавшись ответа от Омана, мирно похрапывал, устроившись на сундуке. Кладоискателю нестерпимо захотелось открыть другой сундук. Есть ли там золото? Может, его и нет вовсе. Надо проверить. Оман схватил молоток и лопату и бросился ко второму сундуку. Не обращая внимания на спящего призрака, он взмахнул молотком и что было силы ударил, стараясь проломить сгнившие доски. И тут Оман проснулся.

На поляне горел костер. Возле него сидели три человека. Через открытую дверь юрты Оман узнал Василия, Виктора и Сергея Дудашвили. Вокруг было темно, видимо, наступила ночь. Когда Оман уснул, он совершенно не помнил. В горле все пересохло и был дурной вкус. По всей вероятности, они выпили водки по случаю прохождения пещеры. В туманном от сна сознании вертелись обрывки видений и воспоминаний. Внезапно Омана ударило как током. Он был в пещере и нашел сокровища! Как же он вернулся в юрту?

Оман прислушался к разговору спелеологов.

– Совершенно не важно, найдет Оман клад или нет, – говорил Сергей, – я даже думаю, что, скорее всего, не найдет. Все это миф. Главное – это то, что он уже нашел пещеру. Здесь есть легенда, есть остатки шурфа энкавэдэшников. Есть, что показывать и рассказывать туристам. То есть Оман создал новый туристический продукт, который будет приносить стране деньги. Мне кажется, это и есть то сокровище, которое искал Оман. Руками его не возьмешь, а пользу оно несомненную государству принесет. Причем не единовременную, а на многие годы и века.

– Для меня сокровища вообще не имеют никакой ценности. Что я с ними буду делать? – продолжил разговор Филиппенко. – А вот пещера – это действительно интересно. Если Оман все–таки откопает проход из завального зала, может быть, пещера и дальше продолжится. Со временем, после того, как мои ребята исследуют ее полностью, можно будет организовать посещение ее туристами. Вкупе с легендой это будет для них очень интересно. На Иссык–Куле таких мест не так уж много. Молодец все–таки Оман, что пещеру нашел.

– Конечно, молодец, – согласился Виктор, – но если бы еще и сокровища нашел, тогда бы вообще прекрасно было. Не забывайте, Оман квартиру потерял ради своей идеи помочь государству. Я первый раз встречаюсь с человеком, который готов реально отдать свои деньги, и немалые, ради своего патриотизма. Если бы в нашей республике все так думали и поступали, как Оман, горя бы не знали.

– А может быть, он и ради себя старается, – возразил Сергей, – награждение в случае находки ему все–таки причитается. Хотя рассчитывать, что кто–то ему заплатит, – абсурд. Вон в прошлом году академик Плоских нашел золотой слиточек весом тридцать грамм, а никто ему ни копейки не выплатил. Так–то вот.

Спелеологи продолжали пить чай. Оману жутко хотелось к ним присоединиться, жажда мучила, но осознание того, что все ему приснилось, сильно его огорчило. Когда же он уснул? Что было на самом деле, а чего не было? Существовал ли на самом деле страшный Юсуф или и он плод его воображения? Ничего, сейчас он встанет, подойдет к костру и узнает, что же из его воспоминаний явь, а что сон. И Оман опять заснул.

Этот рассказ о жизни монаха Ираклия, того самого, кто забрался под кровлю в Свято–Троицком монастыре в 1916 году во время киргизского бунта и тем спасся от неминуемой смерти, не является продолжением повести «Золото Иссык–Куля». История его жизни напомнила мне жития святых, на долю которых неизменно выпадало множество страданий. И так же, как и они, отец Ираклий до самой смерти был верен своему Богу.

День 27 мая 1937 года обещал быть теплым и радостным. Это был канун великого праздника Вознесения Господня. Сады в селе Сазановка покрылись бело–розовым одеянием, сотканным из сотни тысяч нежных цветов. Казалось, облака спустились на землю и прилегли на отдых у подножия Тянь–Шаньских гор полюбоваться утренним солнцем, превратившим темные воды озера Иссык–Куль в алый кумач. Село еще спало, и лишь приветственные крики петухов да ленивое брехание собак нарушали сонную тишину.

В доме Бочарниковых, который стоял ближе остальных к горам, в это время уже не спали. Бывший монах Ираклий вместе с домочадцами служил утреню. В келье старца молились сам отец семейства Сергей Бочарников с женой Анастасией и их пятеро дочек, старшей из которых было около десяти лет. Кельей отцу Ираклию служил покосившийся закром, сбитый из горбылей. В это сооружение и двери–то не было. Чтобы попасть вовнутрь, надо было отодвинуть одну досточку и бочком протиснуться в образовавшуюся щель. Вместо кровати старому монаху служил длинный дубовый стол, на котором были постелены две дерюжки, свитые из конопли. На одну отец Ираклий ложился, другой покрывался во время короткого отдыха.