Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля

В Лхасе проходил какой–то очередной религиозный праздник. Улицы были переполнены паломниками. Они шли плотными рядами, обходя монастыри и святые места, включая дворец далай–ламы Поталу, строго по часовой стрелке. При этом большинство раскручивало ручные молитвенные барабаны, бормоча молитвы. Некоторые совершали «пантерки». Улицы были полны людей, то и дело падающих ниц прямо на мостовую. Возле монастырей чадили огромные жертвенные печи. Дым клубился по площадям и улицам, окутывая густым туманом прохожих. Вся площадь у главного монастыря Джоканг была заполнена стоящими и лежащими пилигримами. Они без устали молились, бесконечно грохаясь о землю и воздевая руки к небу. Все монастыри были забиты паломниками, и мы буквально продирались сквозь массу тел.

В одном из монастырей, когда мы шли узким коридором, внезапно погас и без того тусклый свет. Мы оказались в кромешной тьме, зажатые со всех сторон сотней паломников. В темноте был слышен лишь гул бормотания священных текстов, которые беспрестанно произносились паломниками, и далекие удары барабана, с помощью которого молитвы уходят на небо. Запах пота, немытых тел и вездесущего ячьего жира плотной пеленой окутал нас. Мы пытались выбраться из коридора на ощупь, двигаясь цепочкой друг за другом, вдоль одной из стен. Но народ вокруг стоял, словно ожидая чего–то. Нам удалось повернуть из коридора в какое–то ответвление, но и там были люди. Внезапно я, шедший впереди, увидел слабый свет – кто–то зажег небольшой фонарь. В неясном свете я разглядел, что дальше хода нет. Люди стремились к боковой нише, где стояла статуя Будды. «Дальше тупик, – сообщил я товарищам, – давайте попробуем пробраться назад. Там должен быть другой проход. Здесь они все Будду целуют». Кто–то из местных указал нам путь, и мы с трудом пробились в следующее помещение.

Здесь нас ожидало новое испытание. Обходя по узкому проходу очередную статую Будды, мы вновь попали в пробку. В единственные двери, через которые мы пытались выйти наружу, устремился поток паломников. Вокруг нас образовалась плотная толпа тибетцев. Среди них было много стариков и старух. Ступени в монастырях очень крутые, и многие пожилые тибетцы добирались до верхних этажей, сидя на спинах сопровождавших их более молодых и крепких родственников. Вынужденные ждать, пока освободится выход, мы рассматривали статуи божков вдоль узкого коридорчика. Лариса прочитала вслух надпись под ближайшим божеством: «God of Wealth. Это что значит?» Я перевел: «Это значит – Бог здоровья. Посмотрите вокруг, они же все больные. Пришли просить себе исцеления». Как бы в подтверждение моих слов стоящая рядом старуха подняла голову и посмотрела на нас. Лицо ее было покрыто потной испариной и обрамлено слипшимися волосами. При этом она, как и все окружающие нас люди, бормотала какие–то молитвы и покачивалась из стороны в сторону. Я неудачно пошутил: «Эта вот точно серьезно больна и, возможно, заразна». Сзади меня раздался вопль ужаса – я совершенно забыл, что моя жена очень впечатлительна и внушаема. Оглянувшись, я увидел поистине комичную картину: испугалась не только Света, но и вся наша группа. Зажатые тибетцами, мы стояли цепочкой друг за другом. После моих слов все, как по команде, уткнули носы в спину стоящего впереди товарища, стремясь ограничить поступление «зараженного» воздуха. Вечером никто не отказался от предложенного виски.

Заканчивалось наше путешествие, которое Сергей назвал «тибетской авантюрой». Как оно ни было трудно и долго, но подошло к концу. Невозможно остановить время и сказать мгновению, чтобы оно задержалось. Об этом я и говорил товарищам в пути: «Не торопите ход событий, все пройдет, и мы не сможем вернуться назад, в эту минуту, как бы мы ни хотели этого». Хорошо, что мы попали в Тибет именно так, а не прилетели прямо в Лхасу. Не было бы тогда этих трудностей и «очищения», как говорит Василий и добавляет: «А то, что мы приобрели взамен, станет ясно не ранее чем через месяц после нашей встречи с Кайласом. Ждите».

Я верю, что Василий обязательно что–то откроет в себе новое. Я видел, с каким упоением он слушал молитвенный барабан в одном из монастырей. Сидящий монах ударами по натянутой коже задавал ритм молящимся людям. Звук барабана был низкий, словно удары сердца, и проникал во все уголки большого здания. Василий стоял прямо перед барабаном, закрыв глаза, и, казалось, впитывал звуки всем телом, вибрируя в такт ударам монаха. «Ом мани падме хум!» – рефреном разносилось под сводами монастыря, отзываясь эхом по всему Тибету. Тысячи и тысячи уст повсеместно и без устали твердят эту мантру–заклинание. Священный звук «Ом» родился раньше нашего мира. «Сначала было слово» – говорит Библия и, видимо, этим словом было «Ом». Оно слышится в молитвах христиан и иудеев: «Аминь!» Его вторят мусульмане: «Омин!» Его произносят даже все дельцы на белом свете: «О мани, мани, мани!» Я слышал, как Василий повторял про себя: «Ом мани падме хум!»