Виктор Кадыров - Золото Иссык–Куля

Я не буду утомлять читателя подробностями наших поисков и рассказом о наших волнениях и тревогах, скажу только, что мы вернулись в лагерь измотанные и злые. Как я и предполагал, встретил нас Василий. Оправдываясь, он говорил о том, что подумал, мы ушли в лагерь, не подождав его, что его друзья альпинисты так же ходят, не дожидаясь друг друга. Я видел, что он говорит первое, что приходит ему в голову. Любое его объяснение не выдерживало элементарной критики. Причина, видимо, была другая, но мы не стали ее выяснять.

Теперь рядом с Кайласом, я был уверен, что Василий решил пойти к горе, ледовая шапка которой, как кажется, нависает прямо над Кайлас–виладжем. Создается иллюзия, что Кайлас вот он – рукой подать. Но люди, знакомые с горами, знают – это кажущаяся близость. До подошвы горы не менее десяти километров, а это день пути на высоте, где каждый шаг дается с трудом. Очевидно, во время медитации Василий услышал зов Кайласа и не смог противостоять ему.

Я снова поднялся на вершину ближайшей горки. Во–первых, хотел отыскать крышку от объектива фотоаппарата, которую потерял утром, а во–вторых, надеялся, что обнаружу Василия. Ветер прекратился, и флажки–мантры беспомощно лежали на земле. Найти крышку я не смог. Кругом были лишь камни с выбитыми надписями «Ом мани падме хум», принесенные сюда паломниками. Подобные надписи я находил и у нас, в Киргизии, – вокруг Иссык–Куля. Вскоре я заметил вдалеке возвращающегося Василия.

«Я думал, – говорил он Дудашвили, – что вы поедете к Кайласу и подберете меня. Там дорога есть». – «Ты подумай, – горячился Сергей, – как бы мы без тебя уехали? Мы даже не завтракали, тебя ожидая!» – «А я не хочу завтракать!» – наивно защищался Василий. Его объяснения были неубедительными. Лишь проходя мимо меня, Василий доверительно шепнул: «В голове что–то замкнуло. Очнулся, словно въявь услышав резкий окрик Сергея Дудашвили: ”Вася вернись!» Огляделся, мать честная, куда занесло!» Я кивнул головой. Обидно, что у нас так мало времени и надо двигаться дальше – теперь уже от Кайласа. Был бы еще хоть один день для встречи с этой священной горой. А ведь рядом еще и два таинственных озера. Жаль покидать эти места. Возможно, нам уже никогда не доведется их увидеть!

На тринадцатый день нашего путешествия мы наконец добрались до столицы Тибета – Лхасы. Одну половину дня мы посвятили знакомству с Кашгаром, еще одну, другую – руинам древнего города Тцапаранг, столице некогда процветающего княжества Гюгю.

Дома, храмы и дворцы Тцапаранга буквально облепили один из пятисотметровых склонов гигантского каньона. Дорога от одного строения до другого шла ступенями по почти вертикальной стене утеса. Эта была своеобразная природная крепость. Местами лестница вилась по пробитым в толще скалы проходам. С южной и западной сторон границу княжества защищала цепь гималайских вершин, с севера и востока – обрывы многочисленных каньонов и горные перевалы высотой более пяти тысяч метров.

Близок конец нашему путешествию. Всего лишь два дня для знакомства со столицей Тибета, и мы должны возвращаться домой, теперь уже – самолетом.

Лхаса расположена на высоте трех с половиной тысяч метров, для нас это уже не высота. Обычно туристам, которые попадают в Тибет, прилетая в Лхасу самолетом, дается свободный день для акклиматизации, чтобы организм привык к высоте. Мы же, спустившиеся в столицу с заоблачных высот, чувствовали себя комфортно и легко.

Лхаса освоена туристами давно. Площади вокруг монастырей – настоящий базар всяческих сувениров: из Индии, Непала, Китая и Тибета. Среди безделушек можно найти настоящие раритеты и антиквариат. Местные продавцы – настоящие тибетцы – быстро усваивают фразы из разных языков. На проходящего мимо туриста обрушивается шквал призывных возгласов: «Луки–луки, ноу мани!», то есть: «Подходи–смотри, денег не берем за это». При торге тибетцы, когда вы предлагаете ему за товар половину, а то и треть запрашиваемой им цены, отчаянно закатывает глаза, громко сокрушается по поводу вашего предложения, будто оно напрочь разорит и пустит по миру его семейство, умоляюще просит покупателя: «Ласа–ласа!», то есть: «Хоть чуть–чуть поднимите цену», но тут же соглашается уступить, заметив ваше желание покинуть его лавку. Стоило мне произнести какую–нибудь фразу по–русски, ее сразу же подхватывали несколько голосов, повторяя на свой лад незнакомые звуки. Например, стараясь отвязаться от назойливого продавца, я говорил: «Надо подумать!» По рядам неслось: «Нао поума!» Или я спрашивал жену: «А где Лариса?», в ответ слышал: «А е лаиса?». Проходя на следующий день мимо прилавков с сувенирами, я слышал восторженное приветствие: «Нао поума! А е лаиса?» и по–детски простодушный смех.