Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

Агнес протянула пальчик, указывая на арку в дальнем конце площади, где разместился жонглер. Группа друзей попыталась протиснуться поближе, но их остановила толпа, собравшаяся перед крытым павильончиком. Зазывала обещал им показать чудеса эквилибристики и акробатики. Друзья прошли мимо игрушечного скрипача, привязанного к человеку.

– Посмотри! – сказал Клод дочери. – Кукла заставляет своего хозяина играть на скрипке!

Около пожирателя огня, от которого несло серным духом, другой зазывала разглагольствовал о совершенствах человека с обезьяньим хвостом.

– Только что с корабля! – кричал он, не уточняя, с какого именно. – Для леди и джентльменов! Произошел от расы хвостатых галерных рабов, где в скамейках даже проделывали дырки, чтобы разместить их необыкновенные органы! Страшный сон портного, мечта любой женщины! – Играя на любви публики ко всему непристойному, зазывала просунул полы фрака между ног.

Дальше друзья имели честь лицезреть человека с извращенным чувством голода. «Этот человек с жадностью набрасывается на все, что ему дают!» – гласила надпись на плакате, изображающем его предыдущие обеды. Агнес показывала, а Клод читал вслед за ее пальчиком: «Свечка, шерстяные гетры, набор салфеток, амбарный замок с резной скважиной, кадка из-под масла, два карманных ножа, молоток каменщика, конский хвост, горшок с травами, включая сам горшок». Ныне жертвой всепоглощающего голода обжоры стала книга великого Рабле.

– Переплетенная в опоек, – заметил Плюмо.

– Вот бы сюда Ливре! – сказал аббат. – Он всегда терпеть не мог жадных читателей.

– Думаю, извозчик тоже оценил бы этого парня! – отметил Клод.

Все посмеялись над другом, которого сейчас не было рядом (он застрял на паромной переправе через Треву). Они прошли мимо африканца, весьма экзотического человека, который разговаривал сам с собой, присвистывая и прищелкивая. Это веселило зевак, собравшихся вокруг. Клод сказал: «Я где-то читал, что пение скрипки больше всех остальных музыкальных инструментов похоже на человеческий голос. Подозреваю, автор книги не был на родине этого бедняги!»

Наконец группа добралась до жонглера. Выступающий демонстрировал завидное мастерство. Люди толпились возле него, и наши друзья с трудом нашли место, откуда можно было наблюдать. Жонглер подбрасывал в воздух несколько разных предметов, взятых у зрителей. Самыми запоминающимися из них были рыба и кожаный ботинок, снятый с ноги заинтересованного прохожего. Завидев в толпе Агнес, жонглер стащил с ее головы шапочку и добавил в свой круг. Толпа зааплодировала. Клод залез в кошелек и выудил из него мелкую монету. Ему нравилось в этот вечер играть роль покровителя.

Жонглер зажег три факела и крутил ими высоко в воздухе. Затем туда же последовала сковородка, зажатая меж коленей. Из кармана сюртука циркач достал яйцо, потом еще одно, и вскоре они закрутились вместе с другими предметами. Список предметов рос. Казалось, жонглеру все труднее и труднее манипулировать ими. Он сгибался в коленях, задирал голову, напрягал мышцы на шее. Пот струился по его щекам. И в тот момент, когда зрители уже собирались взорваться аплодисментами, жонглер потерял контроль. Яйца, факелы, сковородка – все рухнуло на пол. Волна вздохов прокатилась через толпу, однако уже через секунду, быстрее, чем можно произнести «фокус-покус», несколько пар рук бешено захлопали. Толпа посмотрела внимательнее. Факелы приземлились на не замеченные раньше дрова, сверху упала сковородка. Яйца разбились в ней и теперь преспокойно жарились. Зрители побросали монеты в шляпу жонглера и начали расходиться, зажав кошельки в руках, чтобы предотвратить нелегальные проявления левитации.

Тут журналист заметил палатку, в которую обязательно хотел заглянуть. В ней помещалась копировальная машина, принадлежавшая специалисту по силуэтам. После короткого и нежного спора с Агнес Маргарита приподняла тяжелый занавес, чтобы утолить любопытство двухлетней воспитанницы. Они устраивались в темной комнате, пока Клод расспрашивал человека, следящего за процессом проявления силуэтов. Мужчина объяснил, что отражательное зеркало разбилось, а потому изображение получится перевернутым. «Законы оптики, знаете ли», – серьезно произнес он. Копировалыцик отрегулировал фокус и поймал отражение на пластинке решетчатого стекла. Затем закрепил четырьмя кнопками листок промасленной бумаги. Крышку с объектива сняли, и показался свет. На стекле проявились кормилица и Агнес. Мужчина велел им устроиться поудобнее, а потом начал обводить контуры. Он пользовался черным графитовым карандашом, который, по его мнению, обладал лучшими качествами по сравнению с мелом.